Командарм. Позади Москва

Первым в колонне шел опять-таки чешский «Pz. 38» (t), в реальности Василием пока еще ни разу не виденный, но заочно знакомый по методичкам. Уж больно характерным был его высокий силуэт с истыканной множеством заклепок броней и четыре опорных катка большого диаметра. Как ни хотелось Василию пропустить легкий танк, сосредоточив огонь на идущей следом угловато-приземистой «четверке» с коротким огрызком «KwK 37», которую он тоже опознал сразу (ну, еще бы не опознать, с такой-то ходовой из скомпонованных попарно аж целых восьми катков!), но тактический номер на вражеской башне не позволил ему этого сделать. Не то чтобы он особенно разбирался в номенклатуре обозначений гитлеровских танков, но абсолютно точно помнил, что одновременное сочетание букв и цифр означает именно командирскую машину. В частности этот, с индексом I-02, скорее всего, принадлежит заместителю командира первого батальона[19], поэтому упускать гада никак нельзя.

Подведя прицельную марку под срез башни – хоть с трехсот метров этой жестянке, куда ни стрельни, все одно край, – Василий зачем-то задержал дыхание и плавно опустил подошву на педаль.

Бум-м! – «тридцатьчетверка» качнулась всеми своими немалыми тоннами, отдача швырнула казенник назад. Стреляная гильза, звякнув об отражатель, улетела в пока еще не прогоревший мешок. В лицо знакомо пахнуло кордитной тухлятиной, пока еще не сильно, всего лишь первый выстрел. Степан сноровисто выхватил из хомутиков укладки новый патрон, пихнул в ствол. И, пользуясь несколькими свободными секундами, выбросил в полураскрытый люк все еще курящуюся дымом гильзу. Впрочем, всего этого Василий не видел, закусив от волнения губу, наблюдая за полетом снаряда.

Разумеется, он не промазал, подсвеченный тусклым в дневном свете огоньком донного трассера бронебойный, разметав в клочья закрепленный на надгусеничной полке ящик с ЗИП, воткнулся именно туда, куда и полагается, – на ладонь ниже башенного погона. Вошел буквально как в масло – даже искр почти не было. Танк дернулся, вильнул в сторону… и продолжил движение, хоть и значительно медленнее, понемногу забирая влево. Серышев сморгнул: что за?! Насквозь он его, что ли, продырявил? Почему не горит, не взрывается?

«Прага» – подсказала память название этой машины – внезапно снова дернулась, загребая правой гусеницей, – и наконец заглохла ровнехонько поперек дороги. Откинулся башенный люк, но изнутри никто не показался, лишь рука в черном комбинезоне продолжала мертвой хваткой держаться за скобу, видимо, пытавшийся покинуть танк панцерман умер прежде, чем сумел выбраться.

И тут же взорвался идущий следом танк, тот самый «Pz. IV», который так мечтал собственноручно спалить Серышев. Причем на сей раз именно что взорвался, все по-честному: снаряд угодил в боеукладку. Короткий и почти бесцветный всполох, невысоко подскочившая над погоном граненая башня – и мощный столб дымного бензинового пламени, одновременно рванувшегося изо всех люков. Спустя полсекунды – еще один взрыв, куда мощнее, видимо, с небольшим запозданием сдетонировали оставшиеся снаряды. Там, под Лугой, ничего подобного Васька не видел, воюя исключительно с легкими панцеркампфвагенами (запомнил-таки мудреное немецкое словечко!), но этого фрица буквально вывернуло наизнанку: башню отбросило в сторону, а подбашенную коробку причудливо выворотило вперед наподобие крышки вскрытой консервной банки[20].

Одновременно подбили еще две машины ближе к концу колонны, но этого лейтенант видеть, разумеется, не мог: занявшая засаду вдоль опушки рота контролировала больше километра дороги. Основной задачей было замкнуть огневой мешок, по возможности уничтожив попавших в него гитлеровцев, после чего отступить. Немцы в любом случае оказывались в проигрышном положении: узкая грунтовая дорога просто не позволяла им воспользоваться свободой маневра. Обойти по обочинам возникший на шоссе затор можно, благо откосов тут не имелось по определению, но при этом попадаешь под перекрестный огонь замаскированных в зарослях русских танков. Учитывая, что колонна была смешанной, вместе с бронетехникой двигались и автомашины с пехотой, и тягачи – в основном те же самые грузовики с пушками на буксире, – разгром на протяжении этого самого километра был полным.

Наведя прицельную марку в борт похожего на колун бронетранспортера, из кормового люка которого споро сигали пехотинцы, Серышев даванул ногой на педаль спуска. Уже не плавно, как минутой назад – бой скоротечен, и вряд ли с момента его первого выстрела прошло больше времени, – а со всей дури. Небось, не собьет прицел, под ним почти тридцать тонн! Двадцать восемь с половиной, ежели точно. Не сбил. Просто прицелился хреново – снаряд угодил в ведущее колесо, выворотив его вместе с двигателем и сбросив бронекоробку с дороги. Даже жаль, что башнер не осколочно-фугасным зарядил – тогда б результат ничуть не худшим оказался, зато еще и пехотинцам бы досталось!