Командарм (СИ)

Сталин усмехнулся.

– Уже проверили. В правильности твоих действий сомнений нет.

Иосиф Виссарионович был в своем репертуаре, решил на реакцию Северова посмотреть.

– Но это мелочи, текучка. Гораздо серьезнее другое. В ЦК и Политбюро начались шевеления по поводу корректировки нашего внутреннего курса, да и внешнего тоже. Отказ от построения скорейшего коммунизма, предательство интересов пролетариата, отказ от проведения социалистических революций в странах Европы, где пролетариат только и ждет, когда мы этот пожар раздуем, слишком мягкое отношение к Германии. Да не пересказать всего. Даже Берия сначала ничего не понял, кричал про политическую близорукость, потом три дня думал, пришел как привидение, краше в гроб кладут, сказал, что во всем разобрался. Те, кто помоложе – Громыко, Косыгин, Устинов – все поняли правильно, а вот со старой гвардией есть проблемы. Мехлис от всех должностей отстранен, пусть посидит, подумает, на его место в ГлавПУР назначен Лестев, он себя прекрасно показал во время войны.

Когда Олег узнал, что среди немногих старых большевиков, спокойно принявших новый курс, оказался Анастас Микоян, то нисколько не удивился. От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича! Тем не менее, Северов надеялся, что и среди старых большевиков найдутся люди, которых удастся убедить и пристроить к делу. Те же Ворошилов и Буденный поудивлялись, немного поворчали и продолжили заниматься своими делами. Да и Мехлис может быть полезен. Пусть снова контроль на себя возьмет, он на любой стройке века все до отдельного гвоздя сосчитает, главное, чтобы справки писал, а карать не лез, с этим другие органы разберутся.

Послушав Северова Сталин негромко рассмеялся:

– Если бы Мехлис сейчас тебя послушал, вот бы удивился. Очень он тебя не любит. Когда тебя к генерал-майору представляли целое представление устроил – какой генерал, какой командарм в таком возрасте, и людей и дело погубит… А ты вон как. Что ж, резон в твоих словах есть, не надо нам людьми разбрасываться и ломать людей не надо, заставляя делать то, что лучше просто поручить другим. Ладно, завершим на сегодня, будешь приезжать с отчетами, еще поговорим. До свидания.

Северов вышел от Сталина со сложными чувствами. Некоторые вещи просто не вязались с тем, что можно было прочитать о нем в трудах борцов с культом личности. С другой стороны, хотя и нечасто, но встречаясь с ним с осени 1942 года, беседовал. Да, Сталин нередко принимал жесткие решения, но и масштабы противостояния гитлеровской Германии и ее сателлитам были просто грандиозными, война шла на истребление, а не просто за территорию и ресурсы. Олег ни разу не видел, чтобы Сталин повел себя как самодур или человек, не ценящий чужие жизни. После того, как ситуация на фронте кардинально изменилась в нашу пользу у него и жесткости поубавилось. А теперь, всего через семь месяцев после окончания войны такой поворот во внутренней и внешней политике! Ситуация складывается сложная и довольно опасная, неизвестно, на что пойдут люди, несогласные с новым курсом. Есть надежда, что органы безопасности ситуацию контролируют, ввязываться самому в карательные операции Северову совсем не хотелось. У него есть другая работа, интересная, заниматься которой не в тягость. И личная жизнь наладилась, дома ждет любимая и деланная женщина, боевые друзья.

Однако, 29 декабря вылететь к месту службы не получилось, поехал в Кремль на награждение. Михаил Иванович Калинин вручил орден Ленина за вклад в разгром милитаристской Японии и достигнутые по итогам войны результаты и третью Золотую Звезду за операцию по спасению Хирохито и разгром вражеского ударного соединения у острова Гуам, а также медаль «За победу над Японией». Вылет штабному борту Олег назначил на 1:00 30 декабря и обедал уже в компании Жукова, которому было очень интересно, как там все на Дальнем Востоке прошло. Новый год решил встречать в Люксембурге, там уже находился Булочкин с женой и сыном, обстановка позволяла.

Любимая откуда-то узнала об его прилете и примчалась на аэродром, хотя Северов хотел сделать сюрприз. Впрочем, сюрприз получился – Олег привез с собой замечательную елку, а набор игрушек дал Георгий Константинович. Поужинали скромно, Олег еще не оголодал после обеда у маршала, а Настя берегла фигуру. Единственные, кто ел от души, были кот и ягдтерьер, хотя ничего особенного им не давали. Коту рыба, собаке каша и мосолок. Встретились они радостно, долго друг друга облизывали и терлись. Наконец живность завалилась на свое место, Настя с заблестевшими глазами стянула бриджи и вдруг замерла, уставившись на мужа. На аэродроме в вечерних сумерках она не заметила, что в висках у Олега появились первые нити седины. Молодая женщина обвила его нею своими руками и тихо проговорила:

– Тяжело тебе твое генеральство дается.

Когда, уже далеко за полночь, они умиротворенно улеглись, Настя вдруг тихо засмеялась:

– Посмотри на них!

Рекс развалился на спине и, выгнув шею, искоса наблюдал за хозяевами, а кот лежал, закрыв морду лапами.