Командарм Уборевич. Воспоминания друзей и соратников.

И однако... Этот стройный элегантный человек, по-спортивному подтянутый, прославленный герой гражданской войны, прошедший с боями до самой крайней точки страны на западе и до самой дальней на Дальнем Востоке, - этот человек был скромен и почти застенчив, когда речь заходила о нем самом. Видимо, на протяжении минувших лет ему не приходилось заниматься воспоминаниями о прожитом, анализом пройденного пути, - не было к тому каких-либо поводов.

Вооружившись цветными карандашами, Иероним Петрович быстро чертил на карте расположение сил красных войск и деникинцев. Командарм двигал полками, бригадами, дивизиями. С двухверстки перешли на десятиверстку. Красные стрелы проникали все дальше, окружали города, ползли на юг, на запад... Вся операция была разобрана, как после маневров в кругу командиров.

Как вы принимали четырнадцатую армию? - спрашивал я. - Где это было? Какой у вас был конь или автомобиль? Вы носили тогда пенсне?

Иероним Петрович отвечал скупо, порой смущаясь и не разделяя моего интереса к разным пустякам.

Потом мы рассматривали старые фотографии, сохранившиеся у Нины Владимировны. Их было немного…

- Вот эти того времени... - говорит она. - Девятнадцатый, двадцатый год... Ну конечно, пенсне было. Вот худющий стоит у стола - тоже Иероним Петрович. Френч из солдатского сукна...А за спиной на стене какие-то карты... Разобрать невозможно. А вот Серго! Смотрите, какой молодой!

На выцветшей любительской фотографии - Серго Орджоникидзе, какой он был в 1919 году, - с пышной гривой черных волос, с черными усами.

Взглянув на эту фотографию, Иероним Петрович вспомнил свою первую встречу с Серго незадолго до описываемых событий, когда Серго принял его за адъютанта.

- Такой, очевидно, был у меня вид по молодости... Серго был только что назначен членом Реввоенсовета четырнадцатой армии и приехал к нам в штаб, который стоял тогда в Брянске. Стремительно вошел ко мне в кабинет, огляделся:

- Командующий здесь?

- Здесь, - отвечаю.

Ступай доложи ему, что Орджоникидзе приехал...

... Конечно, то, что я так мало сумел почерпнуть из этого богатого источника, что так скромно в отношении литературных материалов использовал радушное гостеприимство И. П. Уборевича, я могу приписать только своей неловкости и неопытности. Правда, в плане моей работы командарм-14 осенью 1919 года проходил по касательной- его заслоняли основные герои будущей повести- червонные казаки с их блестящим командиром Виталием Примаковым. И все же как сегодня не пожалеть, что рыцарский образ одного из талантливейших военачальников революционной армии, чудесного человека, с которым мне пришлось встретиться в его короткой жизни, сохранен в моей памяти с таким скупым количеством деталей!

Через несколько дней я уехал из Смоленска.

Первоначальная запись главы, которая называлась «Военный совет», была такой:

«... После полудня в штаб червонной казачьей бригады по телефону передали из Латышской дивизии, что в село Шарыкино приезжает командарм и зовет на совещание. Решено было ехать вдвоем: Примакову и его начальнику штаба Туровскому, с ординарцами. Штаб бригады помещался в селе Чувардино, в поповском дворе. Дом стоял на взлобке, и со взлобка, откуда за версту видно было, шла долина и дальше - Дмитровская большая дорога.

Было первое число ноября 1919 года. Накануне задул северо-восточный ветер, и начался первый зазимок. Земля стала звонкой, каменной, на вспаханных полях лошадям стало ходить колко.

На участке было спокойно. Больной, чахоточный Логинов, начальник оперативной части, вышел проводить командиров на крыльцо. Все вместе еще раз послушали тишину фронта, не нарушаемую ни единым артиллерийским выстрелом, решили, что вечер будет спокойный, прогнали Логинова с холода обратно в хату.

Лошадей подали во двор. Ординарец Примакова, Данила Ситник, среднего роста, коренастый, круглолицый черниговский хлопец, одетый в шинель и черную папаху с красным облезлым верхом, держал в поводу Мальчика. Мальчик - маленький, два аршина с вершком, чистопородный араб с узкой щучьей веселой мордой, с легонькими сухими ногами, уже оброс на зиму густой шерстью и от первого морозца не стоял на месте, а все заигрывал с рослой рыжей кобылой Туровского.

Лошади спустились со взлобка на большую Дмитровскую дорогу и пошли широкой рысью на Шарыкино.

В Шарыкино приехали в сумерки. Подъехали ко двору, в котором стоял штаб дивизии. Соскочили с коней, ординарцам велели никуда не отлучаться, быть на случай под рукой. Ординарцы пошли добывать сено. Примаков и Туровский взошли на крыльцо и толкнули дверь.