Командарм Уборевич. Воспоминания друзей и соратников.

После обеда в сарай пришел И. П. Уборевич. Команда выстроилась и, как положено, приветствовала командующего. Он дал «вольно».

Оглядев «кабинет», остался, видимо, доволен. И начал то одному, то другому бойцу задавать вопросы: «Как живете, не тесно ли?» «Как обстоит дело с баней, с бельем?» «Получаете ли письма, газеты?»

Бойцы как-то быстро освоились и отвечали, перебивая друг друга:

- Ничего живем... Начальство не обижает... Только вот в отпуск не пускают...

Иероним Петрович сочувственно кивал головой. Потом бойцы сами стали задавать вопросы- больше о положении на Дальнем Востоке. Разъяснив нам линию Советской власти в деле ликвидации интервенции и контрреволюции на Дальнем Востоке, командующий сказал, что нужно всем быть готовыми принять участие в очищении последней нашей территории от вражеской нечисти.

- А теперь давайте посмотрим, как вы умеете стрелять, - переменил он тему разговора.

Он обращался то к одному, то к другому красноармейцу и экзаменовал их по стрелковому делу.

Прощаясь с командой, сказал:

- Осмотром команды я доволен. Но вы не зазнавайтесь, еще лучше изучайте оружие: оно может скоро пригодиться.

- Посмотрим, как у вас хранится оружие, - обернулся он к командиру полка.

Выходя от нас, командующий посоветовал начдиву Чайковскому:

- Устройте такие же «стрелковые кабинеты» во всех батальонах. Не смущайтесь, что оборудование бедновато. Кое-какие приборы можно самим изготовить. Для повышения огневой культуры это будет иметь большое значение.

Уборевич сам осмотрел несколько винтовок в ружейном парке, а одному из штабных командиров приказал проверить снаряжение пулеметных лент, тот доложил:

- Непорядок, товарищ командующий! Проверил на выдержку три ленты: в каждой не хватает по пяти патронов до двухсот пятидесяти. Эти пять лежат в коробках россыпью.

Уборевич рассмеялся:

- В этом-то и порядок. Набей в ленту все двести пятьдесят - заедать будет!

Командующий подозвал меня:

- Покажите лошадей команды.

Лошади содержались, по моим понятиям, хорошо: помещение утеплено, фуража вдоволь, как следует вычищены. Так что я с удовольствием повел командующего в конюшню.

Приняв рапорт дневального, он похлопал лошадей по холкам, а потом что-то шепнул начдиву Чайковскому. Тот приказал мне:

- А ну-ка выйдите из помещения.

Я в недоумении вышел. Подумал: «Неужели не доглядел чего? Какая же у меня промашка?»

Не прошло и двух минут, как меня позвали в конюшню.

Вошел и ахнул: командующий и начдив курили, а вместе с ними - и дневальный! По уставу-то курить в конюшне запрещено.

На беду вошел командир полка с начальником штаба, говорит ему:

- Отдайте приказом: за нарушение устава начальника второй пулеметной команды и дневального посадить под арест на пять суток каждого! - сурово посмотрел на меня, добавил: - Исполняйте приказание!

- Есть, - вытянулся я, - отправиться под арест начальнику пулеметной команды и дневальному по конюшне!

Только повернулся я к дневальному, чтобы вместе с ним идти на гауптвахту, командующий говорит командиру полка Гришину:

- Скажите, а часто приходится отправлять под арест людей из этой команды?

- За два с половиной года, как ею командует товарищ Смирнов, - доложил командир полка, - это первый случай, и я сам не пойму, товарищ командующий, как это боец...

Если так, товарищ Гришин, - перебил Уборевич, я прошу вас отменить этот приказ. Тут прямо-таки провокация с нашей стороны.

Так я и дневальный неожиданно были избавлены от наказания, а почему - я и сам не понимал.

Когда командиры ушли, я с пристрастием допытывался у потного дневального: как это он посмел закурить в конюшне? Оказалось, когда меня выдворили, Уборевич вынул портсигар и предложил папиросу дневальному. Тот оробел и отказался. А начдив подмигнул: «Бери, бери, чего там!» - и сам задымил папиросой. Закурил и Уборевич. Дневальный не посмел не взять папиросу и тоже закурил, полагаясь на то, что разрешило само высшее начальство...

Я долго не мог успокоиться из-за этого случая. А потом в полк пришел приказ: в числе других командующий наградил меня карманными часами за хорошую подготовку пулеметной команды.

Ко мне в команду прислали нового взводного командира.

Раньше он был командиром роты в Нижнеудинске, потом получил суровое наказание- шесть месяцев отсидел в тюрьме - и теперь с понижением попал ко мне.

Я спросил у него, за что его так наказали.

И он рассказал такую историю. У знал как-то Уборевич, что в Нижнеудинском полку командиры сильно развинтились, вместо занятий с красноармейцами играют по домам в преферанс.

Командарм сел в свой вагон, сзади прицепил платформу и поставил на нее автомобиль, которым сам хорошо управлял.

Доехав до Нижнеудинска, он переоделся в солдатскую шинель, сел в машину и остановил ее примерно в километре от расположения полка. Подойдя к первой попавшейся казарме, спросил: Здесь какая рота?

- Третья, - ответили ему.

- Ну вот, сюда я и назначен!

Вошел в казарму, огляделся: теснота, духота, белье на постелях несвежее...

- Что же так плохо живете? -спросил он у красноармейцев.

- Да ведь какое начальство, такая и житуха, -пояснили ему.