КОМАНДАРМ УБОРЕВИЧ. Воспоминания друзей и соратников.

Корпуса Кутепова, Абрамова и Бабиева 25 июля нанесли сильный удар в районе Орехова и захватили город. Наши малочисленные 3-я и 46-я стрелковые дивизии не устояли. Только восточнее Орехова, г де враг наступал не так ожесточенно, 42-я и 40-я дивизии не дали белым расширить прорыв. Особенно напряженное положение создалось южнее Александровска, где конница Бабиева, несмотря на огромные потери, рвалась к городу. Отбиваясь от ее атак, наши дивизии стали отходить. Штарм и тыловые учреждения эвакуировались на станцию Лозовую.

Организуя это наступление, Врангель рассчитывал разгромить советские войска на Левобережной Украине, захватить Донбасс, вторгнуться на Дон и Кубань. Сознавая опасность, командование фронта ввело в помощь нашей армии только что сформированную 2-ю Конную армию, которая нанесла контрудар с востока на Орехов.

Враг не смог прорваться к Александровску. С 25 по 30 июля в этом районе происходили ожесточенные встречные бои, город Орехов несколько раз переходил из рук в руки. Врангель ввел в дело конный корпус генерала Барбовича.

Нажим противника усиливался. Над Александровском, где командарм оставался с небольшим узлом связи, нависла опасность.

Уборевич приказал мне и начальнику связи:

- Осмотрите комнаты и сожгите все, что имеет хоть малейшее отношение к нашей армии. Ни клочка бумаги, ни обрывка телеграфной ленты не должно попасть в руки противника. Связь свернуть и отправить через Кичкас в тыл.

Когда мы доложили о выполнении этого приказания, командарм распорядился подавать автомобили. В одну машину сели И. П. Уборевич и Н.П. Горбунов, в другую - мы с начальником связи.

По улицам города, торопясь, обгоняя друг друга, отходили наши части, между ними пробивались патронные и санитарные двуколки. На юго-восточной окраине города трещала частая ружейно-пулеметная стрельба, над нашими головами то и дело повизгивали пули.

Командарм остановил одного из командиров:

- Куда так торопитесь? Выдержки не хватает? Идите ровно, спокойно, отступать тоже надо уметь!

Переправа на единственном понтонном мосту у села Кичкас была организована плохо. Шум, крики, гомон, нахлестывание лошадей, отсутствие какой-либо очередности...

Командарм вышел из машины, собрал командиров и приказал организовать прикрытие переправы, назначил более толкового начальника переправы, выделил ему нескольких помощников. Когда установился порядок, Уборевич перешел на правый берег Днепра и потребовал восстановить связь с отходящими дивизиями, но как ни старались связисты, ничего из этого не получалось.

Ночью прибыли в Екатеринослав, заняли какое-то пустующее помещение рядом с телеграфом.

Попытки начальника связи «поймать» отходящие дивизии по-прежнему кончались неудачей. Командарм решил ехать в Синельникова.

Начальник автоарма пришел в ужас, зашептал мне:

- Нельзя пускать туда командарма, там махновцы, да и противник подходит, наверно. Отговори его!

- Кто же это может отговорить Уборевича, если он принял решение!

- Тогда упроси отложить отъезд, а я тем временем пригоню бронеавтомобиль из ремонтных мастерских.

Я доложил Иерониму Петровичу, он согласился:

- Хорошо. Жду полчаса, не больше.

Начальник автоарма отправился в загородные мастерские. Прошло полчаса. Под всякими предлогами я старался оттянуть отъезд. Наконец Уборевич не выдержал:

- К черту ваши броневики. Подать машину!

На мосту через Днепр нас все-таки догнал Мокрый от пота начавтоарм, а за ним подъехал и броневик.

На станции Синельниково командарм связался по железнодорожному телефону с Лозовой, переговорил с начальником штаба армии Алафузо.

На рассвете 2 августа мы выехали навстречу отходящим дивизиям. Через 10-12 километров стали попадаться обозы, неорганизованные группы красноармейцев.

Вскоре на фронте 13-й армии произошел резкий перелом. По распоряжению Реввоенсовета фронта к нам подошли 1-я и 23-я стрелковые дивизии. Уборевич произвел перегруппировку, и 7 августа армия перешла в контрнаступление. Противник оставил Александровск, Орехов и отошел на линию, с которой начал наступление 25 июля.

Теперь командарм выезжал на фронт на бронепоезде, который превратился в полевой штаб. Там он проводил встречи с командирами, вызывая их на такой-то километр.

Штаб армии переместился в Славянск. Туда к нам приехала старая знакомая по Северному фронту Р. С. Землячка. Она стала начальником политотдела армии.

Узнав, что я состою для поручений при командарме, она обратилась к Иерониму Петровичу:

- Что ж это ты делаешь? Я таких парней готовила еще на Севере в политработники, а ты их держишь в адъютантах. Отдай мне его!

- Что ж, иди, Медянский, в политотдел. Там люди нужны.

Я получил назначение заместителем комиссара 9-й кавалерийской дивизии, только что прибывшей в армию.

Осенними маневрами Белорусского военного округа в 1931 году руководил новый командующий - И. П. Уборевич.

Вот на этих-то маневрах я и встретился с ним после 11-летней разлуки.

К тому времени я закончил школу военных летчиков и как командир разведывательной эскадрильи участвовал в маневрах.