Командарм

Как тут не радоваться, не поменять первоначальные планы и не раздуть свои тылы. Конечно, некоторую мобильность мы теряли, но зато приобретали мощь и устойчивость. Когда я получил информацию об обнаружении склада боеприпасов в Червоном бору, то долго думал, как их грамотно использовать. Оставлять их в этом месте было нельзя – по всей концепции нашего удара мы не могли быть статичны и отвлекать силы для обороны даже очень важных объектов. А запас боеприпасов в предстоящих боях был сверхважен. Тем более возникала возможность использовать артполки РГК в дальнейшем для отпора подходящим резервам гитлеровцев. Придавали они мне уверенности в успехе нашего безумного наступления. Ещё бы не придавали, ведь только благодаря огню 152-мм был уничтожен 57-й моторизованный корпус вермахта и остановлен прыжок на восток 2-й танковой группы Гудериана. Да и в бою под Сокулками ощутимую роль сыграл огонь гаубиц. Талисманом успеха стал для меня факт нахождения за спиной хотя бы одного гаубичного артполка РГК. Но боязнь потерять свободу маневра заставила обратиться за советом к начальнику штаба. Как говорится, одна голова хорошо, а две лучше.

После часовой беседы с Пителиным было решено всё-таки вводить артполки РГК в прорыв. И тогда же был вчерне разработан план организации огненного мешка фашистам и именно в районе городка Острув-Мазовецка. А так как тягачей на все многотонные пушки не хватало, пришлось загружать их на железнодорожные платформы, и таким образом наш танковый кулак начал обрастать хвостом из множества железнодорожных составов. Четверть которых была загружена тяжёлыми снарядами, так как гаубицы, естественно, нельзя было оставить без боеприпасов. А коль берём гаубицы и снаряды, то и остальное имущество было решено перевозить по железной дороге. Благо паровозов, вагонов и платформ в Белостоке оставалось с избытком. Было, конечно, опасение, что немцы раздолбят наши поезда с воздуха. Всё-таки длинные составы цели заметные, а движение по железной дороге это тебе не хаотичное перемещение автомобилей и повозок по многочисленным просёлкам и дорогам с деревьями вдоль обочин. Европейские капиталисты поработали на славу – даже на второстепенных дорогах был уложен асфальт. Красота – наступать одно удовольствие. Появление вражеских самолётов спокойно можно было переждать, укрываясь под деревьями, и этому способствовали узкие по русским меркам просеки вдоль дорог. Некоторые шоссе были таковы, что можно было ехать часами, ни разу не увидев неба сквозь густую листву. А вот на железной дороге укрыться от самолётов было затруднительно, тем более движущийся поезд был издали заметен из-за паровозного дыма.

Заметность составов с воздуха и вызывала самую большую тревогу, как у меня, так и у Пителина. Успокаивал только анализ действий немецкой авиации в последние три дня. Можно сказать, что она бездействовала. Не иначе люфтваффе ещё не отошло от шока, вызванного рейдом Половцева и действий лётчиков генерала Черных на трофейных «мессершмиттах». К тому же в небе появились и МиГи. Даже у меня, знавшего, что дивизия Черных всё-таки получила обещанную Жуковым эскадрилью МиГов, появление в небе наших истребителей вызвало душевный подъём. Что уж тут говорить о бойцах, готовящихся идти в бой. Так, даже после начала этой самой первой атаки нашего наступления, немецкие самолёты появились лишь однажды, да и то столкнулись с МиГами Черных. Вот мы и обсуждали с Пителиным, как долго генералы люфтваффе будут в шоке, и успеем ли мы за это время пробиться к Варшаве и перебросить туда эшелоны с нашим раздувшимся хозяйством. Разговор был в самом разгаре, когда в купе Пителина постучали – это был вестовой. Он принёс справку, составленную оперативным отделом о действиях мотострелковой дивизии в последние двенадцать часов. Вся информация для её составления получалась оперативно с использованием радиостанции бронепоезда и аппаратов Бодо. Естественно, такие же справки по действиям частей готовились и для меня, но я их читал после редактирования начальником штаба, а тут ещё не проверенный Пителиным экземпляр. Было любопытно, и я бесцеремонно взял у вестового принесённые бумаги. Там было-то всего два листочка. Я их быстро просмотрел и протянул эту короткую справку Пителину. Потом, глянув на застывшего по стойке смирно вестового, скомандовал:

– Спасибо, товарищ красноармеец, можете быть свободны!

Когда за вестовым закрылась дверь, повернулся к Пителину, тот всё ещё читал отчёт. Дождавшись, когда начальник штаба положил листки на стол, я спросил:

– Ну что, Борис Михайлович, скажешь по поводу того, что мотострелки генерала Бикжанова уничтожили на захваченном аэродроме немцев 52 «юнкерса» и 37 «мессершмиттов»? Похоже, шок у люфтваффе продолжится?

– Да… интересно девки пляшут! При таких раскладах, пожалуй, имеет смысл использовать железную дорогу. Исходя из нашего опыта, немцы два-три дня авиацию особо использовать не будут. Тем более у них такой раздражитель, как наскок дивизии Борзилова.

Пителин коротко хохотнул и продолжил: