Командармы 1941 года. Доблесть и трагедия

Генерал-полковник С.С. Бельченко вспоминал: «В должности начальника УНКГБ[100] Белостокской области я встретил войну… Оценка обстановки и сбор информации входили в мои обязанности. Я был убежден в неизбежности войны. Сведения, поступающие ко мне из разных источников, в том числе и закордонных, иных вариантов не допускали… Наши пограничники захватили 19 июня банду в шесть человек, одетых в красноармейскую форму. Все говорили по-русски: немцы-колонисты, наши предатели-перебежчики, поляк… Они прямо сказали: 22 июня начинается наступление, а задание у них – резать провода. Позвонил своему наркому НКГБ Белоруссии Цанадзе… Примерно около часа ночи связь пропала; сначала с заставами, потом с Минском. Мне звонил из города наш сотрудник Желтовский и говорит: „Вроде бы началось“. Но связи нет. В соседнем доме со мной жил командарм-10 генерал-майор Голубев. Бегу к нему, а он уже встал, почти собрался уходить. Спрашиваю: „Константин Дмитриевич! Что происходит?“ А он отвечает: „И у меня проводной связи нет, но по радио велели перейти на запасной командный пункт“»[101].

В третьем часу ночи 22 июня генерал-майор К.Д. Голубев доложил командующему войсками Западного Особого военного округа генералу армии Д.Г. Павлову:

– Штабы корпусов после военной игры оставлены для руководства войсками на том месте, где им положено быть по плану.

– Константин Дмитриевич, держите войска в полной боевой готовности и ждите моих дальнейших распоряжений, – сказал Павлов.

В 3 часа 45 минут командующий 10-й армией докладывает генералу армии Павлову:

– Все спокойно.

Не прошло и получаса, как спокойствие командарма улетучилось. Части 113-й стрелковой дивизии генерал-майора Х.-Н. Алавердова, находившейся на стыке 4-й и 10-й армий, утром 22 июня выступили из района Семятиче для занятия оборонительного рубежа, предусмотренного планом прикрытия. В ходе марша дивизия попала под фланговый удар частей немецкого 9-го армейского корпуса. Левофланговый 772-й стрелковый полк дивизии с ходу вступил в бой, но был опрокинут противником. К исходу дня 113-я стрелковая дивизия понесла большие потери. Ее разрозненные, не связанные между собой части и подразделения вели бои в ряде пунктов между Цехановцем и Семятиче. Здесь же, в этом районе, не имея связи со 113-й стрелковой дивизией, действовали части 13-го механизированного корпуса.

В тяжелом положении оказались и соседи 10-й армии. Войска группы армий «Центр» нанесли поражение соединениям 4-й и 3-й армий, которые стали отходить на восток. Генерал армии Павлов потребовал от командующего 10-й армии силами моторизованных дивизий закрыть разрыв на Соколковском направлении, сосредоточив здесь 6-й кавалерийский корпус, а также установить связь с частями 3-й армии, находящимися на р. Лососьна. Ночью предписывалось отвести войска 10-й армии на восточный берег р. Нарев для занятия прочной обороны, выделив в резерв 6-й механизированный корпус[102].

Около 12 часов ночи 22 июня в район Белостока прибыл генерал-лейтенант И.В. Болдин. Он, найдя штаб 10-й армии, застал в нем только начальника тыла армии, так как командующий и основной состав штаба выехали на командный пункт. Дальнейший ход событий мы излагаем по мемуарам И.В. Болдина «Страницы жизни», опубликованным в 1961 г.

На командном пункте генерал-лейтенанта Болдина встретил командующий 10-й армией.

– Почему из 10-й армии в штаб фронта не поступило почти никаких сведений, – спросил Болдин командарма.

– Товарищ генерал-лейтенант, проводная связь нарушена, а армейские рации работают очень плохо, вражеские их забивают, – сказал Голубев.

– Доложите о положении войск.

Голубев, развернув карту, стал докладывать:

– На рассвете три вражеских армейских корпуса при поддержке значительного количества танков и бомбардировочной авиации атаковали мой левофланговый пятый стрелковый корпус. Дивизии корпуса в первые же часы боя понесли большие потери. Особенно пострадала сто тринадцатая.

И.В. Болдин, вспоминая то время, подчеркивает: «И по лицу, и по голосу генерала чувствуется, что он сильно переживает. Попросив разрешения, он вынул из кармана коробку с папиросами, закурил…»

Справившись с волнением, Голубев продолжил доклад:

– Чтобы предотвратить охват армии с юга, я развернул на реке Курец тринадцатый механизированный корпус, но, сами знаете, Иван Васильевич, танков в дивизиях корпуса мало. Да и что можно требовать от Т-26? По воробьям из них стрелять… В центре против первого стрелкового корпуса в направлении на Белосток наступает сорок второй армейский корпус. Чтобы укрепить здесь оборону, я поставил шестой механизированный корпус на рубеж по восточному берегу реки Царев, в полосе Крушево, Суражи.

Это сообщение вывело Болдина из себя:

– Что вы делаете, генерал? Ведь вам известно, что механизированный корпус предназначен для контратак по наступающему противнику, а не для того, чтобы затыкать прорехи в обороне.

Голубев тяжело вздохнул, а затем сказал:

– Это справедливо. Но с чем воевать? Почти вся наша авиация и зенитная артиллерия разбиты. Боеприпасов мало. На исходе горючее для танков.