Командир

«Она их убила», – с дрожью в сердце подумал Хром.

– Что вы собираетесь делать? – спросил он у Илларионыча.

– Протокол мы составили со слов Лики. Состав преступления отсутствует.

– А Лику и Виктора куда дели?

– К тебе домой отвезли.

– Понял, тогда я пойду.

Старший Ахромеев как был, в верхней одежде и заляпанных грязью ботинках, вошёл в квартиру, громко топая, проследовал в зал, где сидели его дети.

– Папа, я… – Лика привстала с дивана.

Громкий шлепок. Александр ударил дочь наотмашь по лицу. Лика громко вскрикнула и упала. Миг – и между ней и отцом оказался Виктор:

– Ты что делаешь?!

Александр схватил Виктора за плечо, но тот довернул корпус, напрягся, и сдвинуть его не получилось.

– Если хочешь кого-то наказать, бей меня! Она из моего пистолета стреляла. Из того, который ты мне дал! – выкрикнул Виктор.

Может быть, у Александра и получилось бы справиться с сыном, если бы не жуткая пульсирующая боль, вновь растёкшаяся железными спицами внутри черепа.

– Прочь, – сказал он сыну. – И ты тоже марш к себе, – Лике плачущей на полу. – Видеть вас не хочу.

Лика убежала к себе в комнату, держась за щеку и пряча заплаканное испуганное личико. Виктор её провожать не стал, остановился, развернулся:

– Отец, за что ты её ударил? За что?

– За что? Ты в своём уме? По-твоему, то, что сделала твоя сестра, это нормально?

– Ты сам убивал детёнышей нелюдей, что тут такого? За что ты её ударил?

– Я…

Александр сбился со слова. Он не знал, что ответить: все оправдания казались глупыми и смешными. А и правда, что тут такого? Что?! Как это объяснить Виктору? И боль… давящая, не дающая дышать. Старший Ахромеев схватился за правую сторону лица.

– Пап, с тобой всё в порядке? – На этот раз голос Виктора звучал даже испуганно.

– Ушёл к себе, я сказал! – рявкнул Александр, и сын послушался.

* * *

Три дня Хром толком не разговаривал с детьми. Лика ходила как кукла, на вопросы отвечала: «да», «нет», «хорошо». Виктора всё это злило, но он старался виду не подавать. А Хром, что он мог сделать? Вот так собственные дети вдруг становятся чужими. Или не такими, как ты их себе представлял.

И вот любимая, милая, дорогая дочка стоит перед ним с повинной:

– Пап, прости, что так получилось. Я… я виновата. Я… больше не буду, – не поднимая головы.

Что он может ей сказать?

Александр поднялся, боль в голове прошла:

– Иди сюда, доча.

Лика кинулась ему на грудь.

– Папа, папа… прости меня, пожалуйста, – заплакала она. – Так получилось, я… не хотела тебя огорчать.

«Вот оно как: не хотела огорчать», – подумал Хром, но вслух, конечно, сказал:

– Это ты меня прости. Я тебя ударил. Больно было?

– Неа.

– Ну ладно, просто никогда больше так не делай. Хорошо?

– Угу.

– Ну а ты что стоишь? – уже Виктору. – Иди сюда.

Заключив детей в объятия, Александр невольно улыбнулся.

«А ведь я когда-то их боялся, – признался он себе, – ведь боялся. Стыдно вспомнить».

– Эх, ребятишки. Проблемы у вас, переживания. Шишки себе набиваете на своих ошибках. Ничего страшного. Не переживай, Лика, всё в порядке, не плачь.

– Ага, – Лика подняла мокрое от слёз лицо. – Хочешь, я тебе ужин приготовлю?

– Конечно.

Лика убежала на кухню, Виктор остался, внимательно глядя на отца. Тот ответил вопросительным взглядом.

– Ведь что-то всё равно не так, да, пап? – произнёс Виктор ломающимся юношеским голосом, в котором уже чувствовалась настоящая твёрдость.

Александр потрепал сына по черноволосой голове, хоть макушка его была уже выше отцовской, заглянул в глаза – тёмно-карие, точь-в-точь как у матери:

– Запомни: воин никогда не должен мучить беззащитных.

– Но ведь Лика девушка.

– А я не ей сказал, а тебе. Всё, марш помогать сестре.

Виктор молча ушёл, а Александр опять попробовал придумать, как же объяснить своим детям ситуацию. Ничего путного в голову не приходило.

Через час Лика торжественно водрузила на стол котелок варёной картошки, щедро посыпанной зелёным луком и кусочками сливочного масла.

– Сейчас мясо принесу, – весело посулила Лика и убежала.

Ели молча, но без прежнего холодка друг к другу.

– Пап, можно я вина налью? Если хочешь, только тебе.

– Всем, но немного, – разрешил старший Ахромеев.

После ужина Лика в одиночку убрала со стола и во всеуслышание объявила, что идёт выполнять задание из музыкальной школы. Дескать, учитель её очень хвалил и, если она будет стараться, из неё выйдет отличная певица.

Хром некоторое время посидел один, потом спрятал бутылку с вином в сервант и пошёл в комнату к дочери. Там кроме Лики сидел Виктор – брат и сестра, похоже, о чём-то разговаривали.

– Витя, выйди, пожалуйста, мне с Ликой надо поговорить.

Сын ушёл, Александр присел на край кровати, погладил дочь по щеке.

– Прости ещё раз, пожалуйста, – сказал он.

Лика одновременно улыбнулась и заплакала, бросилась в объятия к отцу.

– Нет, что ты, я сама виновата, – зашептала она, глотая слёзы. – Но ведь всё хорошо теперь, да?

– Это я виноват, – тихо сказал Хром.

– Ты что, папа?

– Всё нормально, не переживай, доча.

Александр ласково погладил Лику по затылку, дочь только сильнее уткнулась ему в грудь.