Командир гвардейского корпуса «илов»

Курское сражение разворачивалось, словно туго cжатая пружина. В конце четвертых суток Рязанов возвращался на «виллисе» с передовой. Всю дорогу, пока машина пылила по проселку, он молчал, прислушиваясь к неумолкаемому артиллерийскому гулу. Его адъютант объяснял это молчание обычно разговорчивого командира тем, что сегодня для него выдался нелегкий денек. К тому же в течение двенадцати часов генерал не притронулся к еде. Последние недели Дресвянников с ног сбился в поисках хорошего повара, который мог бы готовить диетические блюда. Повезло: в одном из батальонов аэродромного обслуживания нашел солдата, который до войны работал в одном из московских ресторанов. Сказал об этом генералу, но тот, поморщившись, отмахнулся:

— Сейчас не до этого.

Войдя в хату, где размещался штаб, Василий Георгиевич расстегнул воротник кителя, сел и откинулся на спинку стула. Перед ним лежала кипа документов, которые требовали его подписи.

— Саша! — окликнул он адъютанта в полуоткрытую дверь. — Позови начштаба.

Вскоре вошел Парвов.

— Александр Алексеевич, покажите мне список потерь за сегодняшний день.

Парвов молча вынул из папки листок, на котором был напечатан длинный столбик фамилий. Рязанов начал медленно читать: дошел до фамилии капитана Малова и вопросительно взглянул на начальника штаба.

— Был смертельно ранен в районе Тетеревиного Лужка, — ответил тот. — Перетянул линию фронта. Упал на дубовую рощу.

— Соедини меня с подполковником Митрофановым, — резко бросил Рязанов адъютанту. И тут почувствовал, как защемило сердце...

Однажды на Калининском фронте он вместе с полковником Каманиным приехал в 800-й штурмовой авиаполк. Осмотрели самолеты, прошлись по влажной траве, которую только что смочил небольшой дождик. Потом в просторном доме собрались командиры эскадрилий и звеньев.

— Хочу узнать, как вы намерены воевать? — сказал Рязанов, обращаясь к собравшимся.

— Разрешите мне, — поднялся летчик с орденом Красного Знамени на гимнастерке. — Старший лейтенант Малов.

Рязанов взглянул на рослую, широкоплечую фигуру, на лицо с внимательными, глубоко посаженными глазами.

— Пожалуйста.

Старший лейтенант говорил о многом. Но главное — о дружбе штурмовиков и истребителей.

— Ведь если меня прикрывает каждый раз одна и та же группа, то я их почерк знаю, и они ко мне, к моим «выкрутасам» привыкают...

Рязанов слышал, как Малов, садясь, сказал старшему лейтенанту Пошивальникову:

— Мне нравится, что генерал не навязывает нам своих установок...

После совещания командиры стали расходиться. Генерал подошел к Малову. Он привык при знакомстве с подчиненными спрашивать, где те родились, учились, как жили до войны...

Были и еще встречи с Маловым.

30 октября прошлого года командир корпуса отдал приказ разбомбить аэродром фашистов севернее Смоленска. Каманин назначил ведущим группы старшего лейтенанта Михаила Малова.

— Сколько заходов сделаете? — спросил его командир дивизии.

— Не меньше двух, товарищ полковник.

— Вопрос о количестве заходов решайте сами по обстановке. Когда будете проходить над КП командира корпуса, доложите о своей задаче.

Да, Василию Георгиевичу часто приходилось слышать голос Малова по радио.

— Как самочувствие? — спросил он у ведущего, когда группа «илов» с ревом пронеслась над КП.

— Отличное, товарищ генерал.

Штурмовики, ведомые Маловым, точно в расчетное время вышли на вражеский аэродром. Сделали по три захода, уничтожив четырнадцать самолетов, двадцать автомашин, проштурмовав пулеметно-пушечным огнем бензозаправщики и склад боеприпасов. Рязанов с удовлетворением подписал первые наградные листы на Михаила Малова и его ведомых.

Пятнадцать раз водил Михаил эскадрилью на штурмовку вражеских позиций под Великими Луками. Однажды он обнаружил на железнодорожной станции два эшелона противника. Снизившись, расстрелял из пушек паровозы, затем приказал ведомым:

— Теперь ваше слово. Бейте по эшелонам!

Реактивные снаряды, пущенные «илами», угодили в вагоны с боеприпасами. Огненный фейерверк перекинулся на цистерны с горючим. Железнодорожная станция превратилась в кромешный ад.

В другой раз на станции Ново-Сокольники эскадрилья Малова накрыла разгружавшуюся из вагонов войсковую часть. В первый заход штурмовики ударили из пулеметов по разбегавшимся фашистам, во второй — разбили вагоны и пристанционные склады.

Несколько раз Малов водил «ильюшины» в район населенных пунктов Громово и Бутитино — сбрасывали «гостинцы» на фашистские танки и мотопехоту, не позволяя им соединиться с окруженным в Великих Луках гарнизоном.

Над Курской дугой Михаил тоже отличился. Как только его эскадрилья 5 июля сбросила бомбы на немецкие танки, он услышал в наушниках знакомый голос Рязанова:

— «Сокол-1», как «птабы»? Как чувствуют себя «тигры»?

— Горят, товарищ генерал. Здорово горят.