Командир гвардейского корпуса «илов»

— Не было еще такого, чтобы гвардейцы-истребители не выполнили приказ. — И Шевчук, схватив шлем, бегом помчался к своему «яку». Надеть парашют, занять привычное место в кабине, запустить мотор было делом нескольких минут. Прямо со стоянки истребитель зарулил на взлетную полосу. Летчик дал полный газ. Легкокрылый «як» послушно оторвался от земли и быстро набрал высоту.

«Погода неважная. Трудно будет сегодня работать штурмовикам», — подумал командир полка, оглядывая затянутый плотной дымкой горизонт. Вскоре он увидел, как низко над землей шли знакомые «горбатые» машины. Шевчук летел над строем штурмовиков. На фюзеляже ведущего алела крупная цифра — 13.

«Видно, важное задание, если вести группу поручили Бегельдинову». Шевчук приветственно покачал крыльями и стал набирать высоту. Внимательно осматривая горизонт, он заметил четыре вражеских самолета. Они приближались к группе штурмовиков. «Два «хеншеля» и два «фокке-вульфа», — определил майор силы врага и облегченно вздохнул, увидев, как начали набирать высоту и штурмовики...

А на передовом НП с нетерпением ждали, когда появятся «илы». Несколько раз танкисты Рыбалко приближались вплотную к окраинам города и вновь отступали с потерями. Надежда была только на авиацию.

Командующий фронтом первым заметил штурмовиков. Он долго присматривался, потом обернулся к Рязанову:

— Кто прикрывает Бегельдинова?

— Летчики сто пятьдесят второго гвардейского истребительного полка.

— Какие летчики? Вот один «як» крутится, и все. А если фашистские истребители? — Конев опять глянул в мощный цейсовский бинокль. — Ну вот и они, легки на помине.

...Шевчук внимательно следил за приближающимся врагом. Он решил сначала атаковать ведущего пары «фоккеров» и ввел в крутое пикирование послушный «як». Когда до фашистского самолета остались считанные десятки метров, он нажал на гашетки. Снаряды авиационной пушки разворотили кабину «фокке-вульфа», и тот камнем полетел к земле.

Фашисты растерялись. Они никак не ожидали такой атаки. В это время по ним ударила девятка штурмовиков. Море огня забушевало перед истребителями противника. И еще два самолета ткнулись в мерзлую землю.

Оставшийся «хеншель» развернулся и дал полный газ, стараясь уйти на бреющем. Но его перехватил «як». Короткая пулеметно-пушечная очередь оказалась точной. Последний фашистский самолет окутался дымом и упал на землю в нескольких сотнях метров от передового наблюдательного пункта.

Воздушный бой занял всего несколько минут. Штурмовики как ни в чем не бывало вновь легли на боевой курс.

Шевчук услышал, как знакомый басок Рязанова запросил:

— «Маленький», кто работает?

— Шевченко...[3]

— Шевченко, «хозяин» объявляет тебе благодарность.

А две девятки «илов» уже заходили на штурмовку. Они ударили по расположенным на окраине города домам, где засели гитлеровцы. От взрывов бомб рушились кирпичные стены, реактивные снаряды сжигали и разрушали остальное. Рязанов связался с Бегельдиновым, приказал сделать еще два захода и ударить из пушек и пулеметов по окнам сохранившихся зданий. В это время танки Рыбалко пошли в атаку, и бой, наконец, передвинулся к центру города. Главное было сделано — линия обороны прорвана.

Штурмовики легли на обратный курс. Сопровождал их по-прежнему одинокий истребитель Шевчука. Но прикрывать уже было не от кого — чистое небо простиралось до самого горизонта.

Мерно гудел мотор «яка», и Шевчук припомнил свой первый, самый, пожалуй, неприятный разговор с командиром корпуса. Это было 10 августа 1943 года. Наши войска, освободив Белгород, вели наступление на Харьков, а фашистские танки, замаскировавшись копнами сена, готовили ловушку для советских войск. Они ждали, когда подойдут наши танки, чтобы с близкой дистанции расстрелять, уничтожить их.

Хитрость немцев была разгадана. Штурмовой полк майора Володина внезапно атаковал фашистские бронированные машины. Четверка истребителей, которой командовал Шевчук, прикрывала штурмовиков, но вражеские самолеты так и не показались. Зрелище горящих танков было настолько впечатляющим, что Шевчук не выдержал и, включив рацию, громко, с чувством произнес:

— Трепещите, варвары! Наступает советский народ! Гибель ждет всех захватчиков на нашей земле! — И по привычке добавил: — Я Шевченко, прием...

Он работал на той же волне, что и штурмовики. В это время Рязанов ставил задачу ведущему группы. Патетическая речь Шевчука ворвалась в эфир и заглушила указания генерала. Поэтому в ответ на свое выступление Шевчук услышал лишь короткую реплику командира корпуса:

— Шевченко, тебе — выговор.

Только спустя два дня, когда Шевчук, охраняя штурмовики, сбил «мессершмитт», он вновь услышал спокойный голос командира:

— Шевченко, взыскание снимаю.

...Когда «илы» сели на своем аэродроме, Шевчук повернул восвояси. В полку его ждали новые заботы.

Красный диск солнца медленно уходил за горизонт, когда на аэродроме приземлился знакомый самолет. Командир корпуса неторопливо вылез из кабины и направился к командному пункту полка. Шевчук поспешил навстречу, Рязанов предупреждающе поднял руку: