Командир и штурман

– Так оно и было, – согласился Диллон. – Поставив марсель, мы отошли подальше от берега, лавируя в трех или четырех лигах от Эгади, встали на якорь в румбе к весту от зюйда. После захода солнца поднялся ветер. Имея на борту двух дам и не располагая достаточным количеством матросов, я счел разумным укрыться за Пантелелерией. Ночью ветер поутих, волнение уменьшилось. В половине пятого я все еще оставался на месте. Помню, я тогда брился, потому что порезал подбородок…

– Ага, – удовлетворенно заметил Стивен.

– … Тут послышался крик вахтенного, заметившего парус, и я поднялся на палубу…

– Как же иначе, – засмеялся Джек Обри.

– … Я увидел три французских капера с латинскими косыми парусами. Рассвело достаточно, чтобы я смог разглядеть их корпуса в подзорную трубу. Два ближайших судна я узнал. Каждое было вооружено длинной бронзовой шестифунтовой и четырьмя поворотными однофунтовыми пушками, установленными на носу. Мы сталкивались с ними на «Эуриалусе», и они от нас, разумеется, удрали.

– Что за экипаж был на них?

– На каждом из судов было сорок – пятьдесят человек, сэр. Кроме того, они были вооружены дюжиной мушкетонов, или «патарерос». Не сомневаюсь, что и третий капер был похож на них. В течение некоторого времени они рыскали в Сицилийском проливе, а теперь отстаивались мористее[26] Лампионе и Лампедузы. Расположившись таким образом, они находились с подветренного борта от меня. – Диллон отхлебнул вина и показал: – Ветер в это время дул с той стороны, где стоит стопка. Они могли обогнать меня, идя круто к ветру. Было очевидно, что меня хотят атаковать с обоих бортов и взять на абордаж.

– Вот именно, – согласился Джек Обри.

– Взвесив все обстоятельства-то, что у меня на борту пассажиры, королевский посыльный, крупная сумма денег, а впереди североафриканское побережье, если я приведусь к ветру, – я решил атаковать каждое из судов по отдельности, пока ветер дул с моей стороны и прежде чем два судна успели соединиться. Третье находилось в трех – четырех милях от них и неслось на всех парусах. Восемь парней из команды куттера были отличными моряками, кроме того, капитан Докрей отправил сопровождать своих дам боцмана – славного, крепкого парня по имени Уильям Браун. Вскоре мы приготовились к бою и зарядили пушки картечью. Должен сказать, что дамы вели себя весьма отважно, чего я от них не ожидал. Я объяснил им, что нужно спуститься вниз, в трюм. Но миссис Докрей не желала допустить, чтобы ею командовал «какой-то сосунок», даже без эполета на плече. Неужели я думаю, что жена капитана первого ранга, служившего девять лет в этом чине, допустит, чтобы ее нарядное муслиновое платье испачкалось в льялах моей посудины? Придется попросить мою тетушку, чтобы Эллис, первый лорд Адмиралтейства, привлек меня к суду за трусость, робость, незнание своего дела. Она понимает, что такое дисциплина и субординация, не хуже любой другой женщины, и даже лучше. «Давай же, моя дорогая, – подумал я, – ты будешь черпать меркой порох и набивать картузы, а я буду носить их в фартуке».

– К этому времени позиция стала такой. – Диллон начертил другой план. – Ближайший капер находился на расстоянии двух кабельтовых и с подветренной стороны второго судна. Оба они уже в течение десяти минут обстреливали нас из носовых пушек.

– А велик ли кабельтов? – спросил Стивен Мэтьюрин.