Командир Красной Армии

Дивизион, приткнувший технику с краю оврага, где по суше, чтобы машины не увязли во влажной почве, растянулся метров на триста укрытый под маскировочными сетями. Проснувшиеся бойцы умывались у ручья, получали пищу, ужинали, время было шесть вечера, и под присмотром сержантов проверяли технику. Получив полный котелок щей и краюху ржаного хлеба, я присел на краю обрыва и, поглядывая как работают люди, стал спокойно принимать пищу.

— Иванов третий взвод создал из трофеев, что мы вчера захватили, расчеты тренирует, — ткнув куском хлеба со следами зубов в сторону суетящихся бойцов и краснофлотцев, сказал Руссов.

— Вижу, — отпив чая, ответил я. — Только зря он моряков в расчеты набрал. Они у нас могут и временно быть. Заберут, опять людей на замену набирать. Лучше бы из наших кого взял.

— Да некого больше, все кто был уже приписаны. Вон мне как Гольдберга вытаскивать пришлось, Гога никак не хотел первоклассного наводчика отдавать, — тоже перейдя на чай, сказал Саня.

— Да, Индуашвили у нас такой. Горячий сын гор, — согласился я.

— Во-во. А у моряков трое бывшие зенитчики, поэтому Иванов и подсуетился.

— Кого он командиром взвода назначил?

— Сержанта Мальцева, тот до этого «эрликоном» командовал. Системы похожие, — пояснил Майоров.

После ужина я выслушал доклад дежурного командира, это был старшина Андреев, командир второго взвода первой батареи, и узнал от него, что кроме часто летающих над головой авиаразведчиков и дважды пропыливших по полевой дороге патрулей, ничего особенного не случилось. Хотя часовые с дальнего поста наблюдения, что в полукилометре от оврага, докладывали при смене, что слышали далекие раскаты, похожие на канонаду. Еще они заметили десяток окруженцев, но те были в двух километрах и ушли дальше по полю. Шли открыто, при появлении патруля прятались в густой траве. Двое из них были в черных танковых комбинезонах. Это все происшествия на сегодня.

Назначив время отбытия, и место для следующей дневки я сообщил, что там дивизион будет отдыхать двое суток, приводя себя в порядок. Место двухдневной дислокации я выбрал на берегу небольшой реки, где по карте значился лес. А дальше через сотню километров будет река Припять и город Чернобыль. Всегда в нем хотел побывать.

Майоров с Непейбородой убежали к трофеным грузовикам набитыми боеприпасами и вооружением снятыми с Хейнкелей. Я им мысль подкинуть вооружить каждый грузовик зенитным пулеметом. Вот они и решили воплотить мою идею в жизнь. А я похлопав по борту грузовика-мерседеса с антеннами на крыше, пошёл в конец колонны.

— Фадеев? Как там пленные? Приготовь связистов, а пока тащи ко мне этого пухлозадого эсэсовца!..

* * *

9 июля. 18 часов 40 минут. Житомирская область. Неизвестная речка. Отряд осназа НКВД.

* * *

Мост был разрушен, причина понятна даже неопытному глазу. Тяжелый тягач «сталинец» с МЛ-20 на прицепе проломил настил на средине пролета и вместе с орудием на половину ушел под воду. Судя по воронкам и сгоревшей технике скопившейся у моста, немецкие летчики нанесли удары по скоплению отступающих войск.

— Сколько их тут? — пробормотал пулеметчик группы, старший сержант Ремезов, рассматривая море перекрученного металла, ранее бывшими советскими грузовиками.

— Сотен пять не меньше, — ответил стоявший рядом капитан Омельченко.

В это время раздался звук быстрых шагов и из-за корпуса Т-37 выскочил юркий парнишка лет двадцати.

— Там брод, судя по башням двух утонувших танков, но мы там не проедем. Мотоциклы утонут, — сообщил он и, поморщившись, добавил: — Там среди грузовиков санитарная колонна стояла. Сгорела. В кузовах были тела раненых. Некоторые пытались выбраться, когда машины загорелись, несколько тел свисало с бортов, но… заживо…

Омельченко вздохнул. Маркин был новичком в их отряде, и еще не привык к грязи и жестокости войны. Вчера, когда захватили эти мотоциклы и потом добивали фельджандармов на железнодорожном переезде, капитан специально заставил это делать молодого комсомольца. Нужно было, чтобы сержант привык крови и четко выполнял приказы. Маркин справился, но все еще оставался тем же мальчишкой что и ранее, и довольно болезненно реагировал на подобные картины.

Поправив ворот плаща, под которым как и у всех пятерых бойцов осназа был укрыт немецкий мундир с бляхой на груди, Омельченко спросил:

— Задерживаться нам не приемлемо. Дивизион Фролова опережает нас на сутки, и они в отличие от нас двигаются ночью отсыпаясь днем. Попробуем перетащить мотоциклы по дну тросами. Тут всего метров шестьдесят. Приступаем.