Командир легендарного крейсера

Удивленный поспешностью распоряжения, Руднев вызвал старшего офицера и принялся заканчивать донесение на имя Старка по собранным за эти дни сведениям, а также рапорт по вопросам снабжения. Отдавая распоряжение Степанову, Руднев сообщил ему содержание письма Павлова и велел вызвать командира «Гиляка» и объявить всем на «Варяге», чтобы готовили личные письма в Россию.

К вечеру команда крейсера, высыпавшая на верхнюю палубу и надстройки, тепло проводила «Гиляка» и вместе с ним свои письма в далекую заснеженную Россию. Для некоторых эти письма стали последней весточкой. Их впоследствии свято хранили и не раз обливали горячими материнскими слезами.

В тот же день на рейд прибыл в качестве стационера французский крейсер «Паскаль» (командир капитан 1-го ранга Виктор Сэнес), также высадивший свой десант в составе 39 человек для охраны французской миссии в Сеуле. На следующий день в Чемульпо пришел американский транспорт «Сафиро». Он высадил десант в 63 человека в распоряжение своей миссии, а затем отбыл в море. 3 января ушел крейсер «Кресси» и прибыл германский «Ханза», покинувший Чемульпо через три дня.

Крейсер «Паскаль».

Этот день ознаменовался дипломатическим событием: Корея объявила о своем нейтралитете в случае войны между Россией и Японией. Если этот факт и имел значение, то лишь для Павлова, Руднев же не верил в этот нейтралитет ни минуты.

Во время пребывания в Чемульпо на «Варяге» проводились напряженные тренировки личного состава. Старший врач Храбростин обучал команду приемам первой помощи при ранениях.

Большое внимание уделялось наблюдению за рейдом, особенно за японским крейсером «Чиода». Вахты сигнальщиков были усилены.

Руднев чаще обычного появлялся во всех уголках корабля, проверял посты, беседовал с матросами, поддерживая их бодрое настроение.

В Чемульпо установилась морозная, со снегопадами и ветрами, погода. На рейде было тихо. Руднев томился отсутствием известий из Порт-Артура. Никакого ответа на его телеграммы!

Наконец, радость! 5 января, шурша тонкой коркой льда, вблизи «Варяга» отдала якорь канонерская лодка «Кореец» под командованием капитана 2-го ранга Григория Павловича Беляева. Прибытие из Порт-Артура русского корабля, привезшего почту для экипажа «Варяга», явилось настоящим праздником. Руднев с нетерпением ожидал Беляева с докладом. Вместе с командиром переживали минуты терзающего нетерпения все матросы и офицеры. Они ждали весточек с родины и хотели скорее узнать о дальнейшей судьбе «Варяга». Сидевшие в кают-компании молодые мичманы Лобода, Балк, Губонин, Эйлер, Черниловский-Сокол едва могли усидеть в креслах от нетерпения.

И вот в дверях появилась подвижная фигура командира «Корейца». Руднев, понимая состояние присутствующих, разрешил им остаться и принял Беляева тут же.

Г. П. Беляев.

Вскрыв адресованный ему пакет, он быстро пробежал его и, не скрывая разочарования, объявил:

— Итак, нашего полку прибыло: «Кореец» пришел для усиления нашего гарнизона вместо отбывшего «Гиляка».

Всем стало ясно: «Варяг» и «Кореец» отрезаны от эскадры.

Руднев пригласил в свою каюту Беляева, расспросил его о положении в Порт-Артуре и сообщил об обстановке в Чемульпо.

С вечерним поездом Всеволод Федорович Руднев уехал в Сеул для доклада посланнику. Его возмущала ничем не оправданная бездеятельность штаба и отсутствие указаний от наместника.

В беседе Павлов пожаловался на частые задержки петербургской почты. Руднев заметил:

— Что почта! Я боюсь, что мы здесь досидимся да того, что нас свяжут на улице без всякого объявления войны!

Павлов поморщился, ему не пришлась по душе подобная шутка. Он важно и с присущей ему самоуверенностью ответил:

— Так не бывает, Всеволод Федорович! Сначала объявляется война, затем приводятся в движение вооруженные силы, а уж потом начинаются боевые действия. Таковы незыблемые международные законы!

Руднев поспешил переменить тему разговора.

— А что пишут из Петербурга, если не секрет? — спросил он.

— Требуют более частых сообщений, а тут связь страдает.

— А нет ли инструкций на случай военных действий?

— На этот счет ничего не имею, — покачал головой Павлов.

Затем вызвали лейтенанта Климова, уточнили с ним потребности в деньгах и провианте для десанта, и Руднев, распрощавшись, поспешил к ночному поезду, чтобы вернуться на «Варяг».

2

Командиры стоявших на рейде кораблей часто встречались, отдавая долг вежливости. Руднев внимательно прислушивался к разговорам во время таких свиданий. Старший на рейде англичанин Бэйли держал себя подчеркнуто официально, американец явно неприязненно. По-иному вел себя француз Виктор Сэнес. Его прямая натура уроженца солнечного Прованса располагала к себе. Сэнес несколько раз, правда, с большой осторожностью, советовал Рудневу покинуть корейские воды. Он говорил:

— Quittez Tchemoulpo, l'air de ce port ne vous convient pas, mon cher capitaine Roudnev![5].

Впоследствии Руднев часто повторял эту многозначительную фразу…

С итальянским командиром Бореа у командира русского крейсера тоже сложились хорошие отношения и они часто бывали друг у друга.