Командир разведотряда. Последний бой

Проведённая Коневым операция вошла в мировую историю как пример разгрома при численном перевесе противника. Причём по танкам у Манштейна было многократное превосходство. Кроме того, впервые на завершающем этапе сражения приняло участие сразу шесть сотен Т-34, перед которыми никто не смог устоять.

– Рассказывай, с чем пожаловал, – когда утихли эмоции, спросил Конев. – Ко мне пришёл или по пути заглянул?

– С просьбой, надо в Москву позвонить. – Олег назвал позывной начальника ГРУ.

Как и положено, прямой телефон под рукой у командующего, и маршал снял трубку. Московский коммутатор без задержки дал линию, Конев представился и после взаимных приветствий подозвал Олега. Выслушав внятное и лаконичное пояснение сложившейся ситуации, начальник коротко ответил:

– Жди у телефона.

В кабинете повисла тишина, затем начальник штаба тихонечко кашлянул и заметил:

– Так вот зачем из резерва забрали целый полк. А то голову морочили «особой важностью».

– Мало тебе личного самолёта фюрера, теперь решил бронепоезд с золотом угнать, – пошутил Конев.

– Не корысти ради, а токмо из злости на врага, – принял шутку Олег.

– Лучше расскажи об организации немецкой обороны на перевалах, – попросил начальник штаба.

– Избыточная, я бы так сказал. За перевалом дальнобойная артиллерия, сам проход защищён ДОТами, по фронту ДЗОТы на сто метров.

– Что из противотанковых средств?

– Против партизан было четыре «Тигра», в качестве усиления готовы бронепоезда серии «Panzerok BR57» и «BP044».

– С бронепоездами намучаемся, бомбой и снарядом трудно попасть, на прямой выстрел не дадут выйти, – вздохнул начальник артиллерии.

– Две французские башни Somua S35 и пятнадцать башен с противотанковыми ПаК-80, – поддержал Катуков.

– Вы собираетесь прорваться в Словакию? – удивился Олег.

– Надо месяц подразнить, заставить фрицев стянуть к перевалу как можно больше войск, – ответил начальник штаба.

– Мы должны выйти к Лейпцигу, а немцы могут ударить с перевалов в левый фланг, – пояснил Конев.

Разговор прервал требовательный звонок, маршал снял трубку и тотчас вытянулся в струнку. Что-то выслушав, на выдохе сказал:

– Тебя. Сам.

Сталин? Олег одёрнул гимнастёрку и встал по стойке смирно. Вождь не мог видеть реакции абонента, но здесь хватает других глаз, и любая вольность в позе, мимике или жестах аукнется суровой карой.

Два шага до телефона прошёл строевым шагом и осторожно взял трубку:

– Здравия желаю, товарищ Сталин!

– Ты оглянись, генералы в обморок не попадали? – с почти неуловимым смешком спросил вождь.

– Никак нет, мы знакомы по зимним делам.

– Припоминаю, Конев с Хрущёвым выхлопотали для тебя сразу два ордена.

– Неудобно получилось.

– Твоё дело выставлять грудь, а кары и награды определяют другие люди. Вступительный экзамен в академию сдал?

– Не успел, позвали на бронепоезде прокатиться, – позволил себе вольность Олег.

– Хвалю, операцию провёл без потерь и добычу доставил знатную. Что прикажешь делать? Мне отменить довоенный приказ?

– Нельзя отменять собственные приказы, – возразил Олег. – Добавьте приложение об особых правилах принятия на хранение в период войны.

– Стараешься выставить меня безгрешным?

– Не в этом дело, товарищ Сталин, впереди много таких поездов, а воевать осталось считаные месяцы.

– Что предлагаешь?

– Сдать в Гохран на ответственное хранение под немецкой и нашей пломбами.

– Разумно, будь по-твоему.

– Слушаюсь, товарищ Сталин.

– Это хорошо, что слушаешься. – В трубке снова прошелестел смешок. – Чтобы завтра в восемнадцать ноль-ноль был на вступительном экзамене.

Олег чуть было не ляпнул: «на метле прилететь?», но согласно уставу ответил:

– Так точно, товарищ Сталин.

– И ты будь здоров, передай трубку Коневу.

Итак, сам предложил повесить пломбу, а где их взять с пломбиратором в придачу? Олег плюхнулся на стул и только после этого обратил внимание на звенящую тишину в комнате. В чём дело? Разговор офицера ГРУ с вождём не может быть для генералов сюрпризом. Тем более что в военной среде много слухов о личных приказах и специфических заданиях. Или причиной всему стиль разговора? Конев не заикался, но говорил в стиле виртуального телефониста.

– Тебе велено сидеть здесь, – напомнил о себе маршал и неожиданно спросил: – Ты знаком со Сталиным?

– Я? – искренне удивился Олег и невольно подтвердил расхожие домыслы: – Он вызывал меня, причём по делу.

– От штаба фронта требуется помощь? – поинтересовался маршал.

– Пломбиратор с пломбами и проволокой, в поезде тысячи ящиков, – спохватился Олег.

Начальник тыла без приказа сорвался с места, но остановился в дверях:

– Какая должна быть маркировка?

– ГРУ две тысячи семнадцать, – невольно вырвалось у Олега.

Следом, не сказав ни слова, вышел командующий фронтом, за ним потянулись на выход остальные генералы. Военная служба не прощает пустопорожнего времяпрепровождения, поэтому Олег воздержался от ненужных вопросов. Впрочем, сидеть в одиночестве пришлось недолго, через полчаса в горницу заглянул посыльный:

– Офицер связи с правительственной телеграммой ждёт вас у машин.