Командир субмарины. Британские подводные лодки во Второй мировой войне

Причина его заключалась в повышении концентрации в воздухе углекислого газа, который мы выдыхаем. Он не только вызывает удушье, но делает тебя холодным, словно моллюск, и таким же глупым. Фактически, как и другие слабые отравляющие вещества, он притупляет способность трезво оценивать реальность, делая каждого до глупости храбрым. Хотя нашими досмотрами мы ничего не достигли, они предупредили нас об опасности отравления углекислым газом, и к тому времени, когда норвежская кампания вошла в силу, мы уже были обеспечены столь необходимыми поглотителями углекислого газа.

Мне довелось остановить два торговых судна: одно выдавало себя за латвийское, а другое – за финское. Хотя они и выслали шлюпку, погода оказалась слишком бурной, чтобы открывать люк субмарины и высылать досмотровую партию. Тонкий легкий корпус совершенно исключал швартовку шлюпки при любой, кроме спокойной, погоде. Визит и обследование в данной ситуации оказывались просто-напросто невыполнимым мероприятием. Если бы торговое судно и отказалось остановиться и выслать шлюпку, вы ничего не смогли бы с этим поделать; торпедировать торговое судно, особенно нейтральное, на той стадии войны оказалось бы чрезвычайно непопулярной мерой с политической точки зрения.

«Салмон» перехватила большой немецкий лайнер «Бремен», пересекший линию блокады. Он отказался остановиться, и командир подводной лодки Бикфорд позволил ему уйти невредимым. Самое большее, на что была способна его маленькая пушечка, так это нанести «Бремену» какое-нибудь мелкое повреждение. Корабль к тому же имел в два с лишним раза большую скорость. Невозможно одновременно и вести переговоры, и атаковать торпедами. Все, что мы могли сделать, так это возвести великодушие «Салмон» в фактор пропаганды. С точки зрения подводника, война до апреля 1940 года действительно была странной, но она преподнесла нам много полезных уроков.

Глава 6 ПЕРВАЯ КРОВЬ

В конце марта 1940 года стало очевидно: что-то непременно должно вскоре произойти. Все наши подводные лодки были собраны для боевых патрулирований и пополнены. Все операции и передвижения наших субмарин строго засекретили. Мы не знали, где будем патрулировать, пока не выходили в море.

Макс К. Хортон, командующий подводными силами ВМФ Великобритании, умел с точностью оценивать положение на военном театре и имел большой авторитет среди подводников. Но даже он в то время не мог получить от правительства разрешения ведения неограниченной подводной войны. Мы вздохнули с облегчением, когда нам разрешили топить любые вражеские транспорты. Нейтральным торговым судам разрешалось проходить свободно только после досмотра.

Наши лодки должны были быть сконцентрированы в проливе Скагеррак и у входа в пролив Каттегат, где проходит самый узкий участок между Данией и Швецией, но «Силайон» была направлена вниз от южной оконечности Каттегата к проливам Бельт и Зунд патрулировать вход в Балтийское море. Нам не было известно, собираются ли немцы нападать на Швецию или Норвегию, и нас послали в этот район на тот случай, если они попытаются высадиться на юго-западном берегу Швеции. Ничего не скажешь – почетная миссия, хотя вряд ли это было то, чего мы ожидали.

1 апреля 1940 года третья подводная флотилия, в которую входили все лодки типа «S», отошла от нашей плавучей базы, «Циклопа», такого же старого, как первые подводные лодки, и отправилась в канал Ист-Кост, который надо было охранять. Субмарины других флотилий восточного побережья Англии поступили таким же образом. Обычно наши минные тральщики ограждали побережье, а конвой противника доверяли встречать нам, и мы всегда надеялись на хорошую охоту. Противник из-за этого должен был заботиться об охране своих конвоев.

Около банки Смита «Силайон» впервые встретилась с вражеским кораблем, который шел в полной темноте. Мы находились в наших водах, поэтому корабль мог быть как своим, так и вражеским. Как только мы осветили неизвестный корабль прожектором, в ответ он стал быстро уходить. Неопознанный корабль был небольшим и намного превосходил нашу подводную лодку в скорости, вследствие чего очень быстро исчез. Корабль, очевидно, был минным заградителем. Мы сразу же послали об этом донесение, и вражеские мины были протралены раньше, чем смогли причинить какой-либо вред нашим судам. Утром 7 апреля, пройдя через Северное море и Скагеррак, мы подошли к северной оконечности Дании, мысу Скаген. Никогда не забуду того ясного весеннего воскресенья, когда, лавируя между мелководьем у Нидегенского маяка, я понял, что мы оказались на войне; возможно, в следующий раз пройти через этот канал будет не так просто.

Мы медленно продвигались на юг вдоль западного края канала, в то время как под нашем килем было всего лишь несколько фатомов[8] воды, а в воздухе находился вражеский самолет, патрулирующий этот район.