Командир

Бойцы шустро попрыгали из машины и, отвязав генерала, отвели его в сторону. Заняв место водителя, я спокойно попылил к опускающимся парашютам. Первый мне попался в полукилометре от наших. Подъехав к настороженному летчику, я вышел из машины и представился:

— Капитан Михайлов, спецгруппа. Вы, товарищ летчик, как, с нами или пешкодралом?

Держа меня на прицеле ТТ, он обошел машину по кругу и потребовал:

— Документы!

— Ты что, дурак? Мы по немецким тылам ходим, какие документы? У меня вся группа одета в трофейную форму, поэтому и пришлось ехать мене одному. Так ты едешь? Сматываться надо!

— Поехали, наших надо подобрать, — ответил наконец летчик и опустил пистолет.

Я указал ему на место рядом с собой, но авиатор, собирая парашют, ответил на мой удивленный взгляд:

— Казенное имущество, заберу.

— В багажник его тогда.

Открыв багажник, я выругался, а летчик отпрыгнул. На нас смотрели выпученные глаза адъютанта. Он что-то мычал сквозь кляп.

— Совсем забыл про него. Это немецкий офицер, мы его в плен взяли пару часов назад. Вот место свободное.

Я помог уложить парашют, мы сели в машину и отправились к остальным, так как было чистое ровное поле, они нас отчетливо видели и терпеливо ждали там, где приземлились. Летчик, сидящий рядом, отстегнул ворот летного комбинезона, и на солнце сверкнули три шпалы подполковника.

— Извините, товарищ подполковник, если что-то не то сказал.

— Да ничего, капитан, все нормально.

— Твою мать! — заорал я, увидев появившиеся на холме машины.

Немцы из обстрелянной колонны ехали за летчиками. Дав полный газ, мы помчались к ближайшему. Тот, тоже заметивший немцев, с ходу запрыгнул на заднее сиденье машины, жаль, что она была без съемного верха, парням было бы легче. Так мы достигли следующего и помчались к последнему, который бежал нам навстречу. Подхватив его под самым носом немцев, я, почти на месте развернувшись, погнал обратно.

Мои парни у бронетранспортера внимательно за нами наблюдали и, как только мы подъехали ближе, стали отсекать немцев из пулемета. Первая пара — мотоциклы с колясками — была уничтожена точным огнем. Остальные остановились и стали за нами недоуменно наблюдать, но так как брони у них не было, то первые же выстрелы заставили их убраться. Запрыгнув на свое место, старшина дал газу, оставшиеся набились в бронетранспортер, и мы на полном газу погнали по дороге.

— Там слева должен быть аэродром соседнего полка! — громко произнес подполковник.

Приказав старшине поворачивать в ту сторону, куда указал летчик, я осмотрелся. В кабине помимо летчиков еще оказался и один из бойцов сержанта. Заметив мой взгляд, он пояснил:

— В бронетранспортере места не хватило. Генерал уж больно толстый.

— Генерал? Какой генерал? — удивился подполковник.

Я досадливо поморщился и ответил:

— Совсем забыл сказать, мы взяли в плен генерал-лейтенанта Моера, главного инспектора армии. Тот немец в багажнике — его адъютант.

— Ну вы, пехота, даете! — изумился какой-то летчик сзади, остальные его поддержали.

— Положим, мы со старшиной — танкисты, а вот остальные — пехота.

— Вы для нас сверху все пехота! — отозвался тот же голос.

— Слушай, пернатый, у меня такой вопрос: почему вас бросил тот, на истребителе?

— Не бросал он, это я дал разрешение помочь нашим, никто же не знал, что немцы сюда новые части перебросили, да и воздух был чист! — ответил мне подполковник.

— Так-так-так, вот об этом поподробнее, пожалуйста.

— О чем именно?

— О новых частях! У немцев что, авиация кончилась?

Подполковник хмыкнул, остальные летчики сзади зашумели:

— Кончится у них, как же! Держи карман шире!

— Два дня небо чистое было. Ни одного немца!

— Мы вон переправу бомбили, так по нам только зенитки лупили!

Среди этого галдежа я старался получить информацию. То-то мне странным казалось, сколько уже едем, а ни одного немца над головой, хотя до этого чуть ли не каждый час раздавался звук авиационных моторов.

— А ну тихо все! — рявкнул у меня над ухом подполковник, после чего продолжил: — Тут такое дело, не совсем, хм, понятное. В общем, пропала авиация у немцев, на нашем участке совершенно перестала летать. Ну и командование направило на разведку самолет. Так как разведчика у нас не было, единственно что мы могли, послали СБ лейтенанта Караулова, вон он сзади сидит, тот что левее. Расскажи-ка ты нам, лейтенант, что ты там увидел.

— Да все я видел. Не было у немцев авиации! Все их аэродромы уничтожены. Я над одним минут десять крутился, фотографировал, так по мне ни одна зенитка не выстрелила. Спустился ниже, а там одни трупы, живых не было. И вот что странно, если почти на всех аэродромах вместе с самолетами и людьми были уничтожены взлетные полосы, то на одном аэродроме она была цела.

— А самолеты? — спросил любопытный Сурков, как и я с интересом слушавший рассказ.

— Нет, там также все было уничтожено. Только взлетная полоса цела, такое впечатление, что ею кто-то воспользовался.