Командировка

Она стала лихорадочно ощупывать в темноте стены, что бы найти дополнительный выход или вентиляционные отверстия. Но обнадеживающая размерами двухстворчатая дверь вела в стенной шкаф, со сломанными полками, а декоративные панели на стенах держались железобетонно и не поддавались. Вентиляционные решетки же были так малы, что не пропустили бы даже пятилетнего ребёнка.

– Нет выхода. – Резюмировал ее суетливые поиски Саня. И тихонько двинулся к двери. Марина непроизвольно пошла за ним, ей было не по себе, оттого, что группа распалась и казалось, что всем вместе будет легче противостоять неизвестной угрозе. Хотелось немедленно найти остальных. Саня осторожно приоткрыл левой рукой створку двери, от чего она оглушительно скрипнула и его сбил с ног рычащий и клацающий зубами мальчик. Они клубком стали кататься по полу, отчаянно пытаясь нанести друг другу как можно больше ран. Борющиеся двигались так стремительно, в темноте и в клубах пыли, что невозможно было вмешаться и помочь Сане. Марина кружила возле них с палкой в руках, надеясь вмешаться, но не получалось поймать момент, чтобы не попасть по Сане. Внезапно он извернулся и одержал верх: прижал голову мальчика к полу окровавленной левой рукой и так раскромсал ему шею ножом, что голова осталась лежать отдельно от тела. Саня бессильно повалился на спину рядом с мальчиком, тяжело и со свистом дыша.

– Саня, ты цел? – Осторожно пошёл в его сторону крупный лысый мужчина.

– Жить буду. Руку только покусал, как собака.– Отозвался не сразу Саня и начал устало подниматься с пола. Постоял и потом плавно и вяло , как спортсмен после подхода пошёл к окну, что бы осмотреть раны.

– Я, хотя , и ЛОР, но глянуть могу.– Лысый, которого оказалось зовут Сергей , начал с неожиданной, для такого огромного мужчины, чисто материнской заботой , аккуратно промакивать раны своим платком и осматривать.

– Темно, но пару точно надо зашивать. И антибиотики срочно надо. Кости целы.-Заключил он.

– А мальчик-то как своими ногами пришел? Я думал он того…– Саня стал похож на ребёнка, впервые столкнувшегося со смертью. Казалось, он не успокоится, не получив объяснения от взрослых.

– Я не знаю. Этого не может быть, но я все видел своим глазами. Наверное, есть какое-то разумное объяснение.– Мягко ответил Сергей.

– Она сразу мне не понравилась. Мамаша его. Настоящая ведьма.– Подвёл итог непривычно долгой работе мысли Саня, пока Сергей его бинтовал лоскутами своей рубашки, которую снял и безжалостно изрезал саниным ножом.

– Нам нужны острые предметы. Может топоры с пожарных щитов попробуем забрать?– Предложила Марина.

– Не найдем в темноте. И мало ли кто еще по коридору шастает. Может и мамаша егонная нас поджидает. – Уверенно ответил Саня.

Несколько томительных минут прошло в тишине. Сон со всех сняло как рукой, хотя время, наверное, уже подходило к полуночи. Казалось, что волнение в сочетании с огромной усталостью, навсегда лишили сна и покоя. Марина хорошо знала это состояние и раньше, когда страх потерять работу заставлял очень сильно шагнуть за пределы своих возможностей, при каком-то очередном аврале. Она села у стены, обняв колени, и стала вспоминать разные вещи, которых боялась всю жизнь. Главным источником мучений всегда был страх быть выброшенной на улицу: она постоянно ловила себя на том, как сильно он изменяет ее слова и поступки. Много разных слов и мыслей было задушено и проглочено, чтобы вписаться в коллектив. Вспомнился начальник-параноик: вроде бы и неглупый человек, которого постоянно терзала его больная фантазия. С убежденностью религиозного фанатика он твердил о каких-то непрерывных кознях против него, и эти мысли захватывали и уводили его на поле боя. Точнее: все предприятие превращалось в театр боевых действий. Марина с горечью перебирала в памяти все те вечера, безвозвратно отравленные его гневным звонком, с требованием, что-то переписать или переделать, обвинения в нерадивости и вредительстве. Она подумала о том, как глупо и неправильно было бояться так сильно в тепле и безопасности своей квартиры, когда ничего не угрожало жизни и можно было быть вполне счастливой.

«Что же там Валера: ещё полезет на рожон» Подумала она и удивилась своему беспокойству о другом человеке. Впервые в жизни она боялась за другого, как за себя. После всего произошедшего, теперь он отличался от других людей. Марина читала где-то, что люди, подружившиеся или нашедшие любовь на войне, навсегда остаются очень близки друг другу. Это казалось не очень понятным когда-то: почему самую сильную привязанность вызывает не тепличная холёная красота, а перенесённые вместе ужасы. Сейчас же, сидя на холодном полу, она начала чувствовать, что рядом с ним было бы не так жутко. Она сидела у стены и никак не могла сконцентрироваться и что-то придумать. Обычная изворотливость городского человека с высшим образованием, позволявшая прежде мимоходом обманывать судьбу и ловко обходить трудности, в такой ситуации никак не помогала.