Командировка на дуэль

— Не угодно ли попробовать нашего заполярного деликатеса? Кушайте, кушайте, оленинка свежая, муж только вчера привез из командировки, из московского магазина «Лесная быль».

Тогда, может, норильское начальство, разгадав таинственные пороки оленины, недремлющим часовым стоит на страже заполярных рационов?

— Мы могли бы продавать, по крайней мере, в десять раз больше оленины, чем сейчас. Соответственно сократилась бы «потребность в завозе говядины и свинины из дальних краев, — развеял все сомнения начальник управления рабочего снабжения Норильского горно-металлургического комбината.

Так в чем же дело?

А в том, что продукцию полярных оленеводов нужно далеко возить. И даже не возить, а доставлять по воздуху. Конечно, не так далеко, как украинскую говядину или молдавскую свинину. Но для них предусмотрены специальные дотации, а оленина такой чести не удостоена. Почему — трудно сказать. Кто-то, наверное, забыл в свое время о ней напомнить, кто-то забыл подписать отношение...

Ошибку никогда не поздно исправить. Но для этого нужно, во-первых, ее признать. Во-вторых, составлять документы «во изменение». В-третьих, с документами куда-то «входить».

А «Росмясорыбторгу» не хочется входить. Ему проще сидеть в удобных канцелярских креслах, спуская оленеводам грозные директивы:

— Во избежание загнивания все произведенное мясо съесть на месте. Об исполнении доложить!

— Ну, а если не сумеют съесть?

— Выговор!

— А если все равно не сумеют?

— Строгий выговор!

— А если все равно?..

— Уволить без выходного пособия!

Суровая директива создает видимость кипучей деятельности. Иным кажется, что стоит подписать грозный приказ, и жизненные трудности мгновенно исчезнут. В фиолетовых параграфах чудится какое-то языческое всемогущество: приказано съесть — съедят.

Конечно, человеческий организм обладает громадными, до конца еще не выявленными возможностями. Стометровку пробегают за десять секунд, а будут, возможно, за девять. Потребляют по три кило оленины, а в перспективе возможны пять...

Все это так, но приказопоклонники не ограничивают себя сферой физиологии. В своих директивах они регламентируют аппетит не только людям, но даже доменным печам.

На Челябинском металлургическом заводе скопилась уйма железной руды. День и ночь полыхают металлургические агрегаты, переваривая ее и выплескивая сверхплановый чугун. Но рудники, подчиняясь указаниям Министерства черной металлургии, шлют новые и новые эшелоны. Причем в количествах, вдвое превышающих доменный аппетит.

— Помогите! — телеграфирует завод министерству. — Нам нужно не столько, а полстолько!

Но министерство мольбам не внемлет. Все свободное пространство предприятия, все склады, площадки, закоулки и тропки завалены толстым слоем руды. Подъездные пути забиты неразгруженными составами.

— Спасите! — надрываются челябинцы, — Мы летим в финансовую пропасть! Не нарушайте, пожалуйста, утвержденных прав социалистического предприятия!

Осмотрительно не ввязываясь в дискуссию о правах, заместитель министра черной металлургии спустил твердокаменную директиву: «Обязываю полностью принимать, оплачивать и использовать на текущее производство ежемесячно планируемую министерством поставку заводу бакальских сидеритов и аглоруды, а также ахтенских бурых железняков и сидеритов...»

Вот так! Аппетиты аппетитами, а приказано все съесть!

— А если не съедят?

— Выговор!

— А если все равно не съедят?

— Строгий выговор!

— А если это, в конце концов, ваша ошибка, ваша непредусмотрительность, ваша вина?

— Все равнб: уволить без выходного пособия!

ЛОШАДИНЫЙ ДЕФИЦИТ

В помещении кропоткинского «Общества охотников и рыболовов» царила уютная атмосфера межсезонья. Немногочисленные завсегдатаи степенно лузгали семечки, аккуратно сплевывая шелуху в газетные кулечки. Слушался актуальный вопрос об опыте натаски чемпиона среди ирландских сеттеров. Тут же лежал и сам чемпион — медноволосая собака с карими искренними глазами.

И вдруг уют взорвался. Раздался грузный топот, и на пороге появился запыхавшийся мужчина. Бисеринки пота орошали его багровое чело.

— Ага! — оглушительно заорал он. — На ловцов и зверь бежит!

— Какие ловцы? — изумленно спросил докладчик, оглаживая истошно лаявшую собаку-чемпиона. — Какой зверь? Выйдите, товарищ, у нас мероприятие.

Но посетитель оказался не робкого десятка.

— Ну, я зверь, я! — решительно заявил он, протягивая какую-то бумажку. — Ловите меня, пока не поздно! То есть пользуйтесь случаем и пополняйте мною свои ряды.

— Товарищ, вы мешаете! — раздраженно заметил докладчик. — Заберите свое заявление и уходите. У нас прием по средам.

— Э, нет, до среды я ждать не согласный. У меня и так суп совсем остыл.

— При чем тут суп?

— Как это — при чем? Да, суп, чтоб вы знали, — самая главная пища. Я без супа что бы ни съел — все равно голодный. Так что или выписывайте билет, или сяду здесь и буду сидеть хоть до самой среды.

— Псих, — тихо констатировал кто-то из охотников. — Лучше принять его поскорее, а то Джек совсем уже охрип.