Командировка на дуэль

Не успел Евгений Васильевич осмыслить неожиданную перспективу, как телефон снова заверещал:

— Раствора сегодня не ждите!

— А я и не жду.

— Странно!.. Это кто — один шестьдесят девять?

— Один шестьдесят девять.

И Бызин повесил трубку.

Третий телефонный звонок (приятный женский голос!) выделил Евгению Васильевичу две бесплатные путевки в санаторий, четвертый умолял поприсутствовать на торжественном собрании, в президиуме… Это была какая-то праздничная, искрометная фантастика.

Но пятый звонок, на сей раз не телефонный, а дверной, рассеял иллюзии. Вошел мощный мужчина в измазанных известкой сапогах и с порога заявил:

— Вы еще ответите за свое вредительство! Почему отказались от трех тонн раствора?

— Мне позвонили и спросили…

— Нет, это мне позвонили!

— Нет, мне! По моему телефону номер один шестьдесят девять!

— Так это же я — один шестьдесят девять!

— Нет, я! И миллион мой!

— Какой миллион?

— Который я пообещал истратить за месяц. Или, как мне говорили, освоить.

— Миллион? — воскликнул мужчина, в отчаянии закрывая лицо ладонями. — Вы пообещали, что мы освоим целый миллион? Это конец!

Но это было лишь началом. Когда изумленный и разочарованный Евгений Васильевич обратился к начальнику Выксунского эксплуатационно-технического узла связи, тот спокойно разъяснил, что вся вверенная ему аппаратура работает нормально. Просто с сегодняшнего дня одним и тем же номером будут одновременно пользоваться и Евгений Васильевич, и строительная организация, о существовании которой он никогда не подозревал и к деятельности каковой никакого отношения не имел.

— Позвольте, но ведь это значит, что всякий раз, когда позвонят строителям, у меня в квартире затрезвонит телефон.

— Правильно. Но если звонки вам мешают, можете аппарат отключить.

— Как же мне позвонят?

— Если вам должны позвонить, включите.

— Но как догадаться, когда мне хотят позвонить?

— А вот это уже ваше личное дело. Кстати, если вы намерены жаловаться — не советую. Учтите, что строительная организация звонит для всех, а вы — для одного себя. Скажите спасибо, что мы вас вообще не отрезали, а только запараллелили.

Запараллеленная единица горестно вздохнула и удалилась к семейному очагу, чтобы ежеминутно вздрагивать от бойких строительных звонков. А начальник узла связи принялся за текущие дела с гордым ощущением праведно выполненного долга…

Нет, не о строительной организации пишу я этот фельетон. Она не строила никаких козней неведомому ей абоненту Бызину. Она просто обратилась на узел связи с понятной просьбой телефонизировать объект поскорее. Эти строки я посвящаю начальнику Выксунской связи и ему подобным, для которых справедливость и законность решения определяются исключительно вульгарной арифметикой: учреждение — это много граждан, один гражданин — это один гражданин. А это значит, что в любом сталкновении «учреждение — гражданин» последний должен автоматически потерпеть фиаско.

Я не знаю, как бы вел себя Евгений Васильевич Бызин, если бы его вежливо пригласили на узел связи, разъяснили сложность положения и попросили временно примириться с беспокойными соседями. Он мог согласиться, мог и отказаться — во всех случаях его слово 114 было бы решающим, хотя, конечно, морально мы могли бы и осудить его за отказ.

Но ничего подобного даже не намечалось! Бызина «запараллелили» с такой самоуверенной бесцеремонностью, будто возникновение рядом строительного объекта автоматически лишало абонента всяких прав в АТС.

Что тут скрывать — все мы чтим и уважаем коллектив. Почтение к общему делу заложено в нас если не с детства, то уж в крайнем случае с отрочества. И я прекрасно понимаю инженера М. Б. Холявочкина, который в трудную минуту пришел на помощь родимому институту «Гипросталь».

Ну, может, минута была не такая уж катастрофически невыносимая, но все же — не из легких. Служебный институтский «Москвич» стоял на приколе из-за отсутствия дисков сцепления, вызывая у всего коллектива определенные транспортные неудобства.

— У меня есть запасные диски — могу одолжить, — предложил инженер-автолюбитель руководству института.

— Вот это да! — восхитилось руководство. — Вот это сознательность! Спасибо, дорогой коллега! Вы нам — диски, мы вам — гарантийное письмо.

— Зачем письмо? Я и так верю.

— Нет уж, порядок есть порядок! Тут вам не какаянибудь частная лавочка: трах-бах, Петька, дай трешку взаймы. Нет, дорогой вы наш энтузиаст и альтруист, институт — это вам не Петька. Хотите помочь родному учреждению — пожалуйста, помогайте! Но не навязывайте своих правил.

— Да я и не навязываю!

— Вот так бы сразу…

И заместитель директора института А. Иковенко на служебном бланке торжественно поклялся в ближайшие дни возвратить комплект дисков сцепления для «Москвича-407».

С тех пор минуло три года. Уже давно, сносив несколько дисковых комплектов, пришел в ветхость служебный «Москвич», уже инженер Халявочкин успел перейти на работу в другое учреждение и уже давно руководство «Гипростали» далее не пытается выполнить свое торжественное обещание.