Командировка в Амазонию (СИ)

Ярилась я долго, придумывая самые немыслимые и нелепые ситуации. И ладно бы, парни меня остановили, нет — они внимательно слушали, явно проникаясь до глубины души моим идиотизмом.

Митя краснел и скромно опускал глаза, а у меня руки чесались подергать его за волосы, как он меня, чтобы понял, каково было мне.

Вдруг Тарас протянул мне бокал, наполненный очередной порцией напитка. В горле пересохло от длительной нотации, и я сделала глоток, тут же закашлявшись.

— Он не разбавлен! — возмутилась я.

— Разбавленный как-то странно на тебя действует. Посмотрим, как ты себя поведешь после чистого рома, — спокойно прокомментировал свои действия Тарас.

— Тоже мне, нашелся исследователь… — договорить я не смогла, голова сильно закружилась.

Закрыв глаза, опустила голову на подушку, которая всё так же лежала на коленях у Тараса. Всё перед глазами кружилось без остановки, и тело стало ватным.

— Тарас, я же просила. О, как плохо-то! — заныла я, понимая, что самое худшее ждёт меня впереди.

Матрац прогнулся под тяжестью тела Мити, который подполз ко мне и в утешении стал гладить по волосам.

— Может, воды, Аглаида Федоровна.

Столько сочувствия и сопереживания было в его голосе, что даже промелькнула мысль: «Это как же я сейчас выгляжу?». Наверное, жалкое зрелище.

— Принеси ей лучше минеральной воды, — сказал ему Тарас.

Матрац ощутимо зашевелился, Митя слез с кровати. Потом услышала, как хлопнула дверь. А потом тишина и мерное покачивание. Попробовала открыть глаза — мир продолжал вращение, вызывая дурноту.

— Аглаида, а можно… — заговорил Тарас, заканчивая минуту молчания.

— Федоровна, — недовольно поправила я его.

Прощать его за такую подставу я не собиралась, пусть его совесть помучает.

— Аглаида Федоровна, признайся, откуда у тебя такое предвзятое отношение к рыжим людям. Я только сейчас вспомнил, что и нам ты не сразу стала доверять, пожалела и только. Откуда у тебя этот страх перед нами — рыжими.

— Я не вас боюсь, а того, что вы можете сделать. Вы же красивые. Любая бы в вас влюбилась, если бы вы захотели, разве не так? — язык с трудом слушался, но мне почему-то стало важно донести до Тараса то, насколько он опасен и коварен.

— Не так. Рыжих никто не воспринимает всерьез и приходиться доказывать, на что мы способны, — с необъяснимой тоской ответил мне рыжик.

— Так, Тарас, все так, — я категорически была с ним не согласна. — Когда я в университете училась, из-за того, что отец был командиром гарнизона, у меня не было друзей. Все боялись даже приблизиться ко мне. Но как-то раз к нам перевелся новенький рыжий парень. Он был красив и очень общительный. Его всегда окружала толпа девчонок на переменках. Однажды брат почему — то не пришел забирать меня после учебы. А тут он стоит, на меня смотрит и улыбается. Потом подошел, я даже удивиться не успела, а он уже спокойно знакомится со мной и предлагает подвезти меня до дома. Я сначала отказалась, но он меня смог уговорить. Я тогда была так счастлива, наконец-то, у меня появился знакомый, пусть пока не друг, но может очень скоро я смогла бы его таковым считать. Только сказка закончилась, так и не начавшись. Станислав меня и до машины довести не успел, как появился брат и врезал ему, прямо так, ничего не говоря, врезал, что Стас упал. А потом брат мне всё рассказал, что этот рыжий поспорил, что сможет меня соблазнить, что я влюблюсь в него. Слез я тогда выплакала целое море. А потом я пыталась уберечь от этого рыжего искусителя девчонок. Правда, мне никто не верил. В итоге все подумали, что влюбилась в него и он, собственно, и выиграл тот спор. С тех пор я и избегаю рыжих. Влюбиться в вас легко и просто, вам даже прилагать усилий не надо, — закончила я свой рассказ.

— Неправда, та, кого люблю я, никогда не влюбится в меня, сколько бы я сил не прикладывал. Ты никогда не смотрела на нас, как на мужчин, — грустно возразил рыжик.

Всю исповедь я лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь практически невесомыми поглаживаниями Тараса. Он пальцем словно выводил узоры на моем плече и руке.

— Если бы не смотрела, то тут бы не лежала, — сказала в ответ на его обвинения.

Он может и прав, но я всё же не совсем честна даже сама с собой. Мы много раз с Наташкой смотрели на них как на мужчин. Особенно, в часы дикой депрессии, когда подруга говорила, что на безрыбье и рак рыба, задумчиво поглядывая на ничего не подозревающих парней.

Опять замолчали: я не знала, что ему добавить, да и Тарас не стремился продолжить разговор. Приятная ласка наводила сон, и я, по-моему, даже задремала, так как не заметила, что пришел Митя. И не сразу прислушалась к чуть слышному шепоту мужчин.

— Я не понимаю, почему она никак нас не различает? Все различают, а она нет.

— Я думаю, она нас воспринимает как целое. Мы для неё один человек, — раздалось над самой головой.

А, так вот почему! А я-то думала! Даже смешно стало.

— И всё же, что будем делать, когда она узнает, что мы и так женаты, — откуда-то справа прошелестел голос рыжика.

— Не знаю. Правду скажем, как проснется, — опять над головой.

— Уже говорили, ничего кроме слез не получили, — ехидный ответ.