Командировка в Амазонию (СИ)

— Аглаида Федоровна, ты жестокая. Как я могу не смотреть на тебя? Ты же прекрасна, — заливался соловьем этот Казанова, ещё и голову положил мне на колени.

— Да какая я красивая! — взвилась я. — Волосы вечно дыбом стоят, зелёная и страшная от похмелья.

Митя от такой отповеди сел и прижал меня к себе. Пару раз я дернулась, не желая, чтобы меня жалели. Но мужчина был неумолим: не отпускал, ласково нашептывал на ушко и нежно гладил по голой спине.

— Ну что ты такое говоришь, Аглаида. Ты очень красивая, и кожа у тебя не зелёная, а очень благородного белого цвета. Ты же, как куколка фарфоровая — очень нежная и хрупкая.

— Я жестокая и эгоистка. Ты сам говорил, — напомнила я ему.

— Аглаида, ну пошутил я, пошутил. Сама же знаешь, шутки у меня глупые. Прости, я никогда о тебе так не думал, честно.

Матрац ощутимо зашевелился от того, что к нам присоединился второй рыжик. Волнительные поцелуи неожиданно обожгли холодную кожу спины. Я млела от того, как Тарас поднимался всё выше, плавно переходя на плечи и шею, ища самые чувствительные места.

— Аглаида, ты самая желанная, любимая. Перестань реветь, хочешь, я Мите в глаз дам, чтобы за словами своими следил? — предложил Тарас вкрадчивым шепотом.

— Нет, — выдохнула в ответ.

— Тогда не плачь, — услышала я и дернулась, когда рыжик прикусил мочку уха.

Митя завладел моими губами, проникая языком. Вот к такому я была не готова и хотела оттолкнуть его от себя. Только сопротивление моё ни к чему хорошему не привело. Возмущенно вскрикнула, когда руки завели за спину, связывая. Крик потонул в поцелуе Мити, который всё больше распалялся. Его руки блуждали по моему телу, вызывая трепет и желание. Теряя разум, пыталась хоть как-то сопротивляться парням. Даже укусила Митькин язык. Только эффект был обратный. Рыжик сладострастно застонал и, больно дернув за волосы, заставил разжать зубы.

— Аглаида, маленькая шалунья. Я знал, что ты страстная, знал. Любимая моя.

— Моя любимая, — вторил Тарас.

А я путалась, чего во мне больше: страха от напора рыжиков или возбуждения, которое разрасталось, унося здравый смысл.

Задохнулась, когда сосок слегка прикусили, а потом медленно облизали языком. Нежные поцелуи в губы сильно контрастировали со страстными, которые терзали груди.

Резкие гудки раздали в комнате. С трудом сообразила, что это могло быть.

— Алле? Да, мам. Что? Уже прилетела? Ну, ты же, мамуля! Надо было предупредить заранее. Нет, нет, конечно, встречу. Жди, никуда не уходи, — услышала я, как Тарас разговаривал по телефону.

Меня он не опускал, и я неудобно лежала на нем, спиной ощущая кое-что твердое и влажное. Митя недовольно хмурился, следил за братом. Хоть от грудей моих отстал, а то они уже болезненно ныли.

— Развяжите меня, — потребовала я, но меня никто не услышал.

Тарас отложил телефон и тяжело выдохнул.

— Как не вовремя! — раздосадовано вскрикнул Митя.

— Да уж, — согласился с ним брат. — Ну, ладно, я скоро. Развлекайтесь.

То, с какой легкостью Тарас меня подтолкнул к Мите, поразило до глубины души.

— Эй, вы что себе позволяете! А ну, отпустили меня. Вы, по-моему, заигрались! — крикнула я им.

— Ну, что ты, любимая, мы только ещё начали играть, — многообещающе прозвучал шепот рыжего, отчего я внутренне вся сжалась.

— Митя, отпусти, хуже будет!

Но мои убеждения на него не действовали. Он, улыбаясь, удобнее притянул меня к себе и снова начал целовать.

— Ты такая сладкая, — успевал делать эротические комплименты Митя между поцелуями. — Так бы и съел тебя всю. Зацеловал бы тебя везде.

Его настырные пальцы проникли у меня между сжатых ног. Я задергалась, пытаясь вырваться, только чем сильнее дергалась, тем глубже оказывались мужские пальцы. Изогнулась, застонав, когда Митя стал ими активно двигать внутри.

— Да, моя страстная. Да. Я чувствую, как тебе нравится, ты хочешь…

— Перестань, Митя, — взмолилась, пытаясь остановить его, пока не поздно.

— Нет, Аглаида. Ты же вся…

— Не смей! — крикнула, не желая слушать похабщину.

Мужики все одинаковые, вот надо в такой момент такие гадости говорить.

— Не смей говорить это вслух, прошу, не надо, — взмолилась я.

Сделала я это от того, что понимала, почему замер Митя. Не от того, что проникся, нет! У него было такое жестокое выражение лица, что хотелось зарыться под одеяло и притвориться, что меня здесь нет.

Рыжик оттаял и снова стал улыбаться.

— Ты стесняешься? Аглаида, мы же женаты. Чего нам с тобой стесняться? Нежная моя девочка стесняется, никогда бы не подумал! — развеселился Митя.

— Развяжи меня, — снова потребовала у Мити, но он отрицательно покачал головой.

— Ну, уж нет. Так интереснее. Тебе, наверное, неудобно на спине лежать, так что давай сменим позу.

Гад! Другого слова и не подобрать к нему. Перевернул на живот, ещё и подушку под него подложил.

— Митя, хватит! — возмущенно крикнула, прежде чем он влез сверху и поцеловал.