Командировка в атлантиду

День прошел на подъеме. Правда, компьютерщики все куда-то подевались — чинить что-то отправились. Я про себя усмехнулась — явно наш храбрый рыцарь спрятался от слежки в бункере. Он вообще «излишне осторожен». Если не говорить прямо — «трусоват». Хотя да, ему есть что терять — он ведь женат… При этой мысли мне как-то даже взгрустнулось. И захотелось тихонько поплакать и пожалеть себя.

Да, если кто еще не понял — у нас с ним «служебный роман». Который мы скрываем настолько тщательно, что о нем не знают даже девочки из бухгалтерии. А что касается его жены… тут вопрос вообще непонятный. Я несколько раз пыталась с этим разобраться, но запуталась окончательно.

Но речь не о нем и его половых проблемах. Речь обо мне. Я — противница служебных романов. И вообще половых связей на рабочем месте. Был, знаете ли, неприятный опыт на предыдущей работе.

Да, сначала все выглядит просто отлично и замечательно. Он — чудесный парень, вы отлично работаете вместе. Душа поет и хочется летать. Начинается все невинно — с прогулок в обед, цветов и походов в кафе. Постепенно все становится серьезнее, и в мечтах на тебе уже белое подвенечное платье, и вы уже панируете, как обставить комнату и где будет стоять кровать.

Потом вы отправляетесь на дачу с друзьями, пробираетесь куда-то через лес, устраиваетесь в полузаброшенном домике, запасаетесь огромным количеством спиртного,

рубите дрова для шашлыков, и заканчивается вечер групповой пьянкой и индивидуальным (слава Богу) сексом на жесткой траве позади домика.

А когда ты уже начинаешь мечтать о ребенке и планировать покупку детской коляски…

«Извини, дорогая. Мы не подходим друг другу. Нам нужно расстаться…»

И тебе приходится каждый день видеть на работе этого гада! А он тем временем женится на другой. Так что пришлось сменить место работы.

Но у нас с Риком все сложилось совершенно иначе.

Через пару дней после разговора в бухгалтерии он явился в лабораторию. Что она в тот момент представляла? Пара столов и куча разного хлама, на котором мы ухитрялись хоть как-то выдавать результаты.

Единственное светлое пятно — плакат на стене с девизом «Генетика — продажная девка империализма».

Этот лозунг, если кто не помнит, было очень популярен в народе. И приписывался чуть ли не академику Лысенко, который занимался развитием сельского хозяйства в СССР. И соответственно, добился расстрела всех своих противников — основоположников современной генетической науки. Посему и была данная наука в загоне — кто же в здравом уме официально выделит деньги на «продажных девок»? Занятие генетикой в СССР с 1948 года было признано фашистским, агрессивным и приравнивалось к государственной измене.

— Хм, можно и мне рядышком свой плакат повесить? — заявил он с порога. — Кибернетика, между прочем, в официальном философском словаре 1954 года называлась буржуазной лженаукой. Так что мы тут с вами коллеги. Теперь что-то изменилось? Где тут у вас загон со светящимися кошками? На чем нобелевку делать будем? На этом антквариате, что ли?

— Знаете что, молодой человек, — оборвала я его, — вы бы лучше раньше думали, во что ввязывались. А теперь извольте настроить этот «антиквариат», чтобы он работал хотя бы в два раза быстрее!

— В два раза не проблема, — легко согласился тот. — Но лучше на порядок. Я тут читал ваши статьи на досуге. Как я понял, основным инструментом в современной генетике стали статистические методы и математическая обработка, правильно? Вы что, на ЭТОМ считаете?

— Да, — гордо ответила я. — не говорить же этому зажравшемуся на компьютерных новинках нахалу, что главным инструментом в расчетах у меня — логарифмическая линейка (изобретенная в славном, но далеком 1654 году) и пара листов ватмана формата А1 на кульманах в кабинете?

— Поражен, — коротко отозвался он.

А потом ткнул пальцами в двух моих лаборантов и поманил их с собой.

Обратно они вернулись ошалевшие. А на тележке за ними тряслись ТРИ корпуса, ТРИ новеньких огромных монитора и куча каких-то коробочек. Оказалось, что это «списанные» и «устаревшие» компьютеры из приемной директора. К концу дня лаборанты подпрыгивали от нетерпения и повизгивали от радости. А ко мне этот тип пристал с вполне профессиональными вопросами — какие программы используются для расчетов. А когда все же я показала ему «программу» просто сел на пол и перекрестился. А потом вывел на экран (да, один компьютер теперь принадлежал мне ЛИЧНО!) список программ и методов. И сказал, что к завтрашнему дню ждет оценку по возможностям каждой и рекомендации по использованию. И вышел. Нет, ну каков наглец! Кто, в конце концов, здесь начальник? Был бы пистолет — пристрелила бы, гада!

На следующий день я ему доходчиво объяснила особенности каждой проги. А заодно и причину, по которой невозможно использовать их у нас. Хорошие и мощные программы предназначены для работы на суперкомпьтерах, а не на персоналках. Тот покивал, и затем поманил пальцем уже меня. Так я впервые узнала о существовании «малой серверной».