Командировка в лето

А черт его знает, почему Художник презирал фасованный в пакетики чай.

Загадка природы…

Вот почему он его с сахаром не пил – это понятно.

Глеб приучил.

Как говорится, если вы любите горячие сливки с сахаром, то зачем туда добавляете еще и кофе…

Когда посуда была перемыта, а чай заварен, Глеб решительно убрал со стола водку.

Разговаривать, так разговаривать.

Потом посмотрел на расстроенного Художника и, смилостивившись, принес из комнаты бутылочку старого армянского коньяка, настрогал аккуратными лепестками лимон, разлил драгоценный янтарный напиток по маленьким серебряным рюмочкам.

Коньяк Глеб предпочитал пить именно так: «а ля рюс», по-русски, то есть. Как пили его некогда господа гвардейские офицеры: одним глотком, зажевывая потом душистым лимонным колечком.

И чтоб близко не было никаких «Реми Мартанов», «Мартелей» и прочих «Хенесси».

Исключительно «Ахтамар».

Ну, на самый худой конец, – «Ани».

Отец приучил, бывший карьерный дипломат.

Эх, папа, папа… Что ж ты так рано ушел?

Или не выдержало сердце при виде того, как разваливают державу, ту самую державу, которую ты так старательно строил всю свою, увы, не такую долгую, как хотелось бы, жизнь?

И мама после тебя только полгода прожила…

Угасла, как свечка…

Художник, зная привычки хозяина, естественно, не возражал.

Выпили.

Поморщились, посасывая кислые лимонные лепестки.

Закурили.

– Ну? Выкладывай…

– А что? И выложу!!

Художник нагнулся, полез в стоящую под ногами неизменную кожаную сумку.

И выложил.

Аккуратную такую стопочку зеленых бумажек с портретами не нашего президента.

Глеб затянулся, прищурился, отгоняя ладонью лезущий в глаза сигаретный дым.

– Сколько?

– Тридцать штук. С небольшим…

– Откуда?

– А то ты не знаешь. Си-эн-эн… Би-би-си… Ну, и немцам немного перепало…

– Каким немцам?

– Нормальным. Не тем… Что, я совсем придурок?

С «теми» немцами несколько лет назад вышел серьезный прокол.

Они из Сашкиных материалов такого намонтировали – хоть стой, хоть падай. По их сюжету можно было всех российских солдат в бывшей независимой и гордой Ичкерии расстреливать прямо на месте за особо циничные преступления перед человечеством, о чем германский комментатор, кстати, и сказал – прямым, фактически, текстом.

Если б ребята в Чечне узнали, что это Глебов исходник – могли бы и пристрелить.

А немецкий собкор еще и не расплатился при этом, сославшись на то, что если будет платить, то только официально: Глеб с Художником, естественно, тут же заткнулись.

Понятно, что оговоренные двадцать пять тысяч евро этот сабж себе внаглую присвоил, но – поди поспорь.

Себе дороже.

Правда, где-то через полгода собкора этого совершенно случайно арестовал московский ОМОН. И нашел при нем небольшой такой пакетик с героином.

А может, и не с героином.

С кокаином.

Какая, в принципе, разница.

Хоть с анашой.

Посадить сволочь, к сожалению, не удалось – коллеги, в том числе и российские, в один голос завопили о провокации.

Но из страны выслали.

А кому он нужен в любой другой стране, этот придурок, если даже в Москве боялся нос на улицу высунуть?

А материалы по «точкам» ему стрингеры таскали.

До тех пор, пока кидать их на деньги не начал.

Через одного.

Сволочь.

Таких только у нас терпят.

И то до поры, до времени…

– Угу, – Глеб с уважением посмотрел на результаты проделанной Художником работы. – Молоток. Нас в кадре нет?

Сашка подскочил как ошпаренный, что при его росте за метр девяносто и весе под сто двадцать выглядело даже как-то… м-м-м… почти величественно.

– Ты что, шеф, совсем меня за долбанутого держишь? Типа, псих по жизни?! Да я даже спецназовцев просил масками рожи прикрывать, когда левак поливал!!! Объяснял, что, может, по западным каналам пройдет!!! А ты…

– Ладно-ладно… Успокойся… Что сдал?

Художник рухнул на жалобно заскрипевший стул. Посидел, покрутил головой, успокаиваясь.

– Стэйтсы лучше всех заплатили. За допрос того долбанутого, который обещал во имя джихада всех немусульман перерезать… Ну, полевой командир который… С фамилией – хрен выговоришь, особенно без стакана… У них это после Нью-Йорка модно теперь. Актуально. Там минут тридцать-сорок исходника, помнишь? Ну, как вязали его, как он славу Хаттабу покойному с Бен Ладеном орал, как о пытках рассказывал, о казнях, как вены себе перегрызть пытался. Мне его самому шлепнуть хотелось, а спецназовцы стояли как каменные, даже не били его… почти… Если это и вправду по Си-эн-эн пройдет, так хорошо. Мозги, по крайней мере, кое-кому вправит реально. И не одному, надеюсь. Ну вот… Они двадцатку за исходник заплатили. Остальные так, по мелочевке…

– Что за мелочевка?

– Ну… Лагерь духов в горах раздолбанный… Беженцы… Этот, как его, глава районной администрации, которому сеять нужно, а все поля в минах, помнишь, он показывал? Как «вертушки» по склонам работают… Так, короче… Фигня разная…

– На сюжет-то исходника осталось?

– Обижаешь, начальник. – Сашка довольно откинулся, широким жестом плеснул себе и Глебу коньячку, приглашающе махнул рукой. – Там даже на документалку хватит. На часовую. Пробьешь эфир – сделаем… На «ТЭФИ» потянет…

И подмигнул шефу.

Давно, мол, пора.

Глеб с ним, в принципе, не спорил.

Пора.