Командировка в прошлое

А в декабре, когда не подготовленные к зиме немцы выдохлись и остановились а мы поднакопили силы, то у Жукова созрел новый «гениальный» тактический замысел: «Вперед, кто сколько сможет, а то под суд отдам!» Весь его «гениальный» план свёлся к лобовым атакам! Жуков даже не пытался на своем участке фронта окружать немцев или наносить фланговые удары. Хотя конфигурация западного фронта просто вопила об этом! Он их просто выталкивал из-под Москвы. Сам он о своем «гениальном» плане пишет так:

«Ближайшая задача контрнаступления на флангах Западного фронта заключалась в том, чтобы разгромить ударные группировки группы армий «Центр» и устранить непосредственную угрозу Москве. Для постановки войскам фронта более далеких и решительных целей у нас тогда еще не было сил. Мы стремились только отбросить врага как можно дальше от Москвы и нанести ему возможно большие потери.

Несмотря на передачу нам дополнительно трех армий, Западный фронт не имел численного превосходства над противником (кроме авиации)».

Мдя! Ты полководец или погулять просто вышел!? Во-первых, если силы на фронте в 400 км были равны, то на участках прорыва НУЖНО было создать пяти-десятикратное превосходство за счет высвобождения войск с участков обороны. Ведь немцы уже выдохлись и просто не могли наступать, это же не Клейст, рвущийся на Кавказ.

Во-вторых, Тимошенко, чтобы разгромить Клейста, имел лишь одну армию, созданную из собственных войск. А тут из резерва дают три армии, а в голове полководца мысль не «окружить и уничтожить», а лишь «отбросить».

Но это написано в мемуарах, которые разумеется пристойно отредактированы. А устно, на встрече с журналистами «Военно-исторического журнала» 13 августа 1966 года Жуков честно раскрывал свои «гениальные» замыслы декабрьского наступления его войск под Москвой.

«…В наших замыслах четко обоснованного мнения о том, что намечается такое контрнаступление, каким оно потом оказалось, не было. Это было осознано в полной мере тогда, когда события развернулись более благоприятно: с одной стороны, Гудериан начал пятиться, с другой Гепнер начал отходить. И когда контрудары 1-й Ударной армии и группы Лизюкова начали отбрасывать противника, в порядке логического продолжения все это нарастало и, в конце концов, к 8 декабря вылилось в более широкое контрнаступление. Когда на левом крыле Гудериан начал более поспешно отходить, это дало возможность командованию распорядительным порядком наращивать силы не только по фронту, но и по глубине. А первая постановка задач 30 ноября предусматривала очень короткие задачи контрударного порядка. Задачи войскам по глубине не превышали 20–30 но кое-где и побольше, в пределах полусотни километров. Окончательно все эти распоряжения увязались к 8–9 декабря. У нас нет такого приказа, где заранее, допустим, 30 ноября, 1–2 декабря, отдали бы директиву, которая свидетельствовала, что это приказ на контрнаступление. Такая задача не стояла, потому что у нас ни сил не было, ни средств. Мы ввели дополнительно 1-ю Ударную армию, ввели ее не 6 декабря, она ввязалась в бой 29 ноября с танковой группой, которая проскочила через канал в районе Яхромы. К 6 декабря, по существу, чуть ли не вся армия была задействована.

Такого в классическом понимании начала контрнаступления, как это было, допустим, под Сталинградом, не было. Оно пошло как развитие контрударов. Были, конечно, удары авиации усилены, дополнительные общевойсковые соединения введены.

…Такого классического контрнаступления, как мы его понимаем, как отдельный этап, не было. Оно было ходом событий организовано. Если бы противник оказал серьезное сопротивление нашим контрударам, никакого контрнаступления не состоялось бы».

Охренеть не встать! И это «лучший полководец страны», «маршал победы» мать его так! Видимо, и Жуков понимал слабую убедительность своих действий в декабрьском наступлении, потому что написал в мемуарах и о таком смелом полководческом замысле, который глупая Ставка не дала ему осуществить:

«Если бы тогда можно было получить от Ставки Верховного Главнокомандования хотя бы четыре армии на усиление (по одной для Калининского и Брянского фронтов и две для Западного фронта), то мы имели бы реальную возможность нанести врагу новые поражения, еще дальше отбросить его от Москвы и выйти на линию Витебск- Смоленск- Брянск».

Развивая эту мысль, можно дополнить эти «гениальные» полководческие соображения- а если бы можно было получить от Ставки 100 армий, «то мы имели бы реальную возможность» дотолкать немцев прямо до Берлина. Видя такую незатейливость полководческих замыслов Жукова и что бить врага «не числом а умением» он просто неспособен, Ставка Верховного Главнокомандования сама взялась за разработку операции по разгрому немцев под Москвой. «История Второй мировой войны» об этом пишет так: