Командировочные расходы

– Значит, никаких, – резюмировал Штимер, – а посмотри, розуанцев нет среди них?

– Вот розуанец. Господин Леонид Рог Брскотгроссхам’цар, независимый спортивный тренер, вес – сто два кило. Каюта четыреста один. Он, однако, еще вчера на борт загрузился и не выходил больше.

– Ну, что ж, что не выходил. Для розуанца слишком упитан, и номер каюты я уже где-то слышал.

Штимер пружинисто вскочил на ноги, проверил, как выпрыгивает из кобуры пистолет, набрал номер Стайна.

– Профессор, у вас все нормально?

– Приблизительно.

– Я, кажется, вычислил нашего приятеля. Это – жилец четыреста первой каюты. Не подскажете, как мне взломать дверь без скандала?

– Обратитесь к командору Уровня. У вас все?

– Да.

– До связи, – резко бросил Стайн и отключился.

– До связи, – проговорил Штимер, глядя на замолкший телеком, – а мог бы и поздравить.

Короткий обрубленный разговор и ледяной тон профессора слегка обескураживали. Надо признать, Штимер любил, когда его хвалили. Он и сам с удовольствием рассказывал о собственных заслугах и ценил, когда это делали за него другие, а если случалось вместо заслуженной похвалы получать фигу с дыркой – чувствовал себя злостно обокраденным.

– Ну, ладно, – проворчал он, вызывая еще один номер телекома, – у них, у профессоров, свои танцы, у нас – свои… Бил, ты где сейчас?

– По пути на Четвертый уровень. Нас конвоируют в собственную каюту, – голос Биллинга был еще мрачней, чем профессорский.

– Пристрелил кого?

– Глупости. Это штучки твоего друга – командора. Если сможешь – разберись с ним. Этот тип совсем обнаглел… И забери у него наше оружие.

– Дырки голимые!.. Ладно, все понял. Скоро буду, – Штимер оглянулся на помощника. – Хватит мечтать, поднимайся.

– А интересно, как этот ваш Кудак узнал, что камни у нас под носом?

– А? – есаул озадаченно уставился на Петра. – Да, действительно… Ладно, потом разберемся. Думаешь – успел твой начальник розуанского атташе перехватить, или как?

– Думаю, или как. Мы ж плутали сколько, когда мимо того эскалатора проскочили, потом по этой чертовой Аллее под дождем, не знаю сколько, бежали, потом еще тут… время давно кончилось, а он ни разу на связь не выходил.

– Не морочь мне голову, может, его как раз там и повязали. Короче, хватит рассиживаться – работать пора.

Глава 6

Иногда человек спотыкается об истину, но в большинстве случаев поднимается, отряхивается и идет дальше.

(Уинстон Черчилль[9]

)

Вход на подъемник к Первому уровню выглядел помпезно, как ворота Консульского дворца в дни проведения державных церемоний. По обеим сторонам реяли высокие флаги, выстроившийся в шеренгу караул отдавал всем входившим почести, полагавшиеся, по мнению Биллинга, не меньше как Героям галактики, да и то посмертно. Сам подъемник высоченной колонной стоял, почти касаясь громоздившейся рядом отвесной скалы, и, оттолкнувшись от ее скособоченной вершины, уходил прямо в небосвод. «Не-е-е-беса… – пел детский, но хрипловатый голос восходящей вок-звезды, – только смелый и отва-а-ажный…»

Биллинг и Гро подошли к сверкающему золотом турникету, отделявшему праздно гуляющую публику от тех, кто решился побывать на Первом уровне. Служитель, облаченный в толстые доспехи орбитального сапера, отработанным жестом распахнул забрало на шлеме.

– Вы твердо решили совершить подвиг?

– Нет, нам просто надо на Первый уровень.

– Парни, я горжусь вами.

Хмыкнув, Биллинг пошел вперед. Механизмы капсулы негромко щелкнули, приветствуя новых посетителей, и дверь захлопнулась. Гро скромно пристроился в углу, а Биллинг уселся на жесткое кресло, занимавшее полкапсулы, и уставился на вертикальную стенную панель с рядом цифр от 0 до 40 и солнечным зайчиком вместо указателя, неспешно скользящим между 0 и 1.

Однажды в молодости, сразу после демобилизации, они со Штимером побывали в настоящем полуподпольном Аттракционе Желаний. Тогда эти заведения процветали под вывесками салонов психологического массажа. Биллингу припомнилась надпись, таинственно мерцавшая в полумраке довольно-таки грязного салона:

«Ты мечтаешь хоть раз исполнить тайную мечту,

шагнуть в запретный мир несбыточных сексуальных фантазий,

попробовать сладкий вкус утоленного вожделения?

Иди же!»

Насчет «утоленного вожделения» Биллинг потом, как ни тужился, ничего не вспомнил, осталось только ощущение чего-то приятного, но крайне бестолкового, а Штимер вышел из салона весь красный, злой, и категорически отказался обсуждать, что ж там стряслось. Через какое-то время в рамках общего укрепления порядка в стране Указом «О психологической безопасности» Венценосный Консул наложил полный запрет на мозговую стимуляцию вне специальных госучреждений. Штимер, помнится, горячо поддержал это решение…