Командиры мужают в боях

В эти дни к нам все чаще стали залетать снаряды наступавших со стороны Дона войск. Мы получили распоряжение обозначить свой передний край. Справа перед нами была высота. Самчук передал приказание генерала Родимцева установить на ней красный флаг, чтобы соединения Донского фронта знали, где мы. На скатах высоты еще держались гитлеровцы. Несмотря на это, нам удалось водрузить флаг на самой вершине холма. Через некоторое время неприятель сорвал его. Но мы опять поставили. И на этот раз прочно.

26 января гвардейцы 34-го полка соединились с нашими войсками, наступавшими с запада. Незабываемый момент! Окруженная вражеская группировка была рассечена на две части. Все понимали, что до ее разгрома остались считанные дни. Казалось, самым лучшим выходом для оккупантов было поднять руки кверху — так нет же! — они еще на что-то надеялись, переходили в контратаки. Мы вынуждены были уничтожать их. Здесь Медведев, что называется, развернулся, сдержал клятву, данную в момент гибели Карпенко. Он устроился в саманном сарайчике на окраине поселка и без передышки бил по захватчикам из ручного пулемета. Замполит роты гвардии лейтенант Лопатко, старшина Акимов, санинструктор Клава Ковтун и ординарец Медведева снаряжали для него магазины. Медведев уничтожил более ста неприятельских солдат и офицеров. Подступы к строению были завалены вражескими трупами. Но стряслась беда и с Медведевым. Когда он перезаряжал оружие, гитлеровцы обстреляли его. Пуля пробила навылет грудь великана. Лейтенант Лопатко сообщил мне об этом по телефону. В трубке слышались выстрелы. Это продолжал вести огонь старшина роты Акимов.

— До вечера выдержит Медведев, если перевязать?

— Нет, не протянет, тяжелый.

— Посылаю волокушу.

Два санитара из полкового взвода санитаров-носильщиков, которым командовал лейтенант Иван Моисеевич Сугак, пробивались к Медведеву. Обратно волокушу тащили уже трое — санитарам помогал старшина. Когда до НП оставалось несколько метров, Ильин крикнул, чтобы бежали быстрее, здесь пристрелялся снайпер. И чуть ли не в ту же секунду санитар Белицкий упал, а старшина Иван Игнатьевич Акимов с другим санитаром успели дотащить раненого до воронки и укрыться в ней.

— Эй, санитар, живой? — окликнули мы.

— Живой… Ранило в ноги.

— Можешь перевязаться?

— Перевязываюсь.

— Сейчас что-нибудь придумаем, чтобы тебя вытащить.

И придумали. Надели каску на палку, подняли над траншеей, немецкий снайпер стал стрелять по каске, а в это время Белицкого перетащили в траншею.

Мы подошли к волокуше, на которой лежал Медведев. Лицо у него стало землистым, он замерз, ему было плохо.

— Может, выпьешь для согрева? — предложил я ему.

Кузьмич налил ему из фляги полкружки водки, старшина приподнял Медведеву голову, и он сделал несколько глотков.

— Много наворочал, — с трудом проговорил он, — да вот, гад, подметил.

— Ничего, обойдется, — пытался я утешить его, а у самого скребло на сердце: в последние дни потеряно столько людей!

— Вы дайте Кузьмича, — попросил Медведев, — пусть поможет, а то ведь я неподъемный…

Мы простились с Медведевым, и его повезли в сан-роту. Скоро мы узнали: Медведев пережил кризисный момент и врачи говорили, что опасность миновала. Но в полк он не вернулся, и дальнейшая судьба его мне не известна.

В тот же день мы соединились с войсками Донского фронта. Фашисты группами сдавались в плен, правда, нашей дивизии сдалось мало, всего до двух тысяч. До чего же жалкий у них был вид! Большинство прямо-таки утратило человеческий облик. Одного из пленных гвардейцы доставили к нам на НП.

— Кузьмич, дай ему хлеба, — сказал я.

— Я б ему дал! — проворчал Кузьмич, однако протянул краюху.

Пленный с жадностью схватил ее, но разломить кусок не хватило сил. Он начал обгрызать краюху. Изо рта потекла слюна.

— Отведи его в штаб полка.

Собираясь, Кузьмич ворчал:

— И чего его водить? Вон до Банного оврага — и точка.

— Доставишь в штаб и принесешь расписку. Ясно?

— Ладно, принесу.

Пленный направился к выходу из блиндажа. У двери остановился, лопатки на спине сошлись, он ссутулился, стал дергаться. Плакал.

— Ты что?

— Капут, — он указал на Кузьмича и на свой висок.

— Не будет капут, в госпиталь пойдешь (он был легко ранен осколком гранаты в спину).

31 января в центральной части города с противником было покончено. Мы получили задачу атаковать Красные Казармы, где фашисты все еще оказывали упорное сопротивление.

1 февраля после артиллерийской подготовки возобновился штурм Заводского района. 2 февраля снова на всю мощь работала наша артиллерия. Ей помогала авиация.

Потом в бой вступила пехота. Это была последняя атака на берегах волжской твердыни.

2 февраля в 14.00 поступила команда: «Прекратить огонь, приготовиться к приему пленных».

Люди вышли из укрытий и стали поздравлять друг друга с победой. Так закончилась для нас величайшая в истории войн битва.

«Сегодня, 2 февраля, — сообщило в последний час радио, — войска Донского фронта полностью закончили ликвидацию немецко-фашистских войск, окруженных в районе Сталинграда…»