Командиры мужают в боях

Я решил переправиться вместе с разведчиками. Погода благоприятствовала нам: шел мелкий моросящий дождь. В кромешной тьме точно в назначенный час гвардейцы осторожно спустили на воду надувные резиновые лодки и, бесшумно работая веслами, медленно поплыли к противоположному берегу. Я плыл с командиром взвода. Над рекой стояла тишина: ни выстрела, ни стука, ни всплеска. Время тянулось томительно долго. Наконец лодка мягко толкнулась о берег. Мгновенно все выскочили и устремились к траншее, ведущей к доту. В ней никого не оказалось. Дот тоже был пуст. Рассредоточившись, мы ждали, когда 1-й батальон подаст сигнал, что достиг берега. Внезапно в темноте зазвучала немецкая речь. Голоса приближались. Мы изготовились. Я приказал подпустить фашистов вплотную. Нас было человек восемнадцать-двадцать.

— Приготовиться… Огонь!

Треск автоматных очередей слился с взрывами гранат. В считанные минуты фашисты были уничтожены. Одновременно с нами огонь открыл и 1-й батальон. Разведчики бросились к ближайшим домам. Застигнутые врасплох гитлеровцы не смогли оказать серьезного сопротивления. Очень скоро гвардейцы Сазонова достигли центра города. Мы встретились с ним у здания какого-то института. Его батальон и разведчики овладели основными магистралями. Плацдарм был захвачен, и противник теперь бессилен помешать переправе через реку главных сил.

Сазонов пошел в роты, чтобы организовать оборону занятого рубежа, а я с начальником штаба и разведчиками остался в здании института. Здесь у немцев, видимо, был госпиталь: повсюду валялись одеяла, белье, склянки с лекарствами. Мы очистили для себя несколько комнат на первом этаже и перед зданием отрыли окопы.

Кто-то нашел стеариновые плошки. Зажгли их, занавесив окна одеялами. Телефонисты, воспользовавшись вторым рейсом разведчиков, протянули через Буг связь, и я доложил обстановку подполковнику Палицыну. Он одобрил наши действия и пообещал прибыть к нам. Я попросил прислать сюда артиллеристов, так как ожидал контратак неприятеля. Только закончил разговор с командиром полка, как раздался звонок Сазонова.

— Помогите, нахожусь на втором этаже с командиром 2-й роты, а в первый этаж ворвались фрицы…

В трубке что-то затрещало, послышались выстрелы, потом взрыв гранаты. Связь прервалась. Взяв взвод разведчиков, я побежал с ними к дому, где дралась 2-я рота. Фашисты уже отходили. Бойцы, развернувшись в цепь, открыли автоматный огонь. Три гитлеровца упали. Приблизились к зданию, в котором находился Сазонов. У входа лежали два убитых гвардейца. Влетели в помещение. Внизу никого не было.

— Сазонов!

— Я здесь! — Михаил сбежал по лестнице со второго этажа.

— Цел?

— Цел. Жалко, двоих наших убили…

— А зачем тебя понесло на второй этаж?

— Хотелось посмотреть, виден ли аэродром.

— Надо было выставить охрану понадежнее.

— Так у меня никого не было, кроме связных, ординарца и телефониста. Двоих оставил внизу. Хорошо, что телефон взяли с собой наверх.

— Командиру всегда нужно быть с людьми. Особенно в населенном пункте нельзя отрываться. Как закрепитесь, похороните погибших.

Отправив прибывших со мной бойцов назад, в здание института, мы с Сазоновым проверили, как закрепляются роты, и вернулись в штаб. Ожидая, что неприятель попытается пробиться в район переправы и отрезать нас от реки, я приказал командиру разведчиков отрыть окопы у изгиба Южного Буга. Еще одну позицию, преграждавшую врагу путь к переправе, мы подготовили на левом фланге батальона, на случай, если гитлеровцы прорвутся в стыке между нашим и 34-м гвардейским стрелковым полком.

Первомайск в основном был освобожден. В руках противника остались лишь несколько улиц и аэродром.

22 марта город был полностью очищен от врага подошедшими частями. Москва отметила эту победу салютом. Указом Президиума Верховного Совета СССР наша дивизия была удостоена второго ордена Красного Знамени. Теперь она стала именоваться—13-я гвардейская Полтавская ордена Ленина, дважды Краснознаменная, ордена Суворова II степени стрелковая дивизия. Всему личному составу Верховное Главнокомандование объявило благодарность.

Настроение у всех было приподнятое. Ломая сопротивление врага, преследуя его днем и ночью, мы рвались к нашей государственной границе.

2 апреля 13-я гвардейская дивизия наступала в направлении станции Затишье. Батальон Сазонова двигался колонной прямо по полю. По дороге шла артиллерия. Мы с капитаном Ерофеевым верхом на лошадях ехали впереди орудий. К нам пристроились несколько человек из тыловых подразделений, тоже верхом. Левее наступал 42-й гвардейский стрелковый полк. Погода не благоприятствовала нам. Накануне ударил мороз, грязь сковало льдом, образовались кочки, идти было чрезвычайно тяжело. Повозки громыхали, как по булыжной мостовой.

Приблизившись к железной дороге, увидели на путях скопление вагонов. Когда до составов осталось метров триста — четыреста, услышали взрывы.

— Похоже, рвутся гранаты, — заметил я.

— Кто может там быть? — в раздумье спросил Ерофеев.

— Кто его знает… Возможно, разведчики…

— Давай подскочим, может, помочь нужно, — предложил Ерофеев.