Командор

Четырьмя выстрелами в упор Кабанов уложил четверых. Барабан его револьвера опустел, но тут громыхнул мушкет кого-то из бывших арестантов, а когда десантники и шевалье бросились врукопашную, и несколько нападавших сразу полегли под ударами их шпаг, нервы остальных не выдержали, и они бросились врассыпную.

Их не преследовали. До заветной бригантины оставалось совсем немного, и Кабанов повел туда женщин бегом.

И тут на пристани появился отряд солдат. Они на редкость быстро разобрались в обстановке и бросились наперерез беглецам. Когда же стало ясно, что оба отряда добегут до корабля почти одновременно, солдаты по команде офицера замедлили шаг и вскинули ружья.

Кабанов попытался что-то крикнуть, но не успел. На бригантине зорко наблюдали за происходящим. Одно из орудий с громом и дымом стегануло картечью по изготовившимся к стрельбе солдатам. Многие попадали, остальные смешались, и этого оказалось достаточно, чтобы беглецы достигли цели.

Последними на борт поднялись Кабанов и д'Энтрэ. Их встретил громкий голос Флейшмана:

— Навались!

Гребцы двух заранее спущенных на воду шлюпок налегли на весла, и тяжелая бригантина стала медленно отходить от причала. Чтобы увеличить царящий в порту хаос, ее орудия одно за другим выплевывали картечь, а едва расстояние до пристани увеличилось, ловкие руки новой команды проворно подняли наполнившиеся утренним бризом кливера.

Начинало светать. В нарождающемся свете нового дня бригантина легко скользила к выходу из бухты. За кормой оставались взорванный форт и бушующий в гавани пожар. Количество поставленных на корабле парусов постепенно увеличивалось, и в открытое море вышли при полном вооружении. Практически все на борту провели на ногах больше суток, однако никто не испытывал усталости. Приказы выполнялись мгновенно, никто и не пытался отлынивать от работы. Даже Лудицкий старался вовсю, время от времени с собачьей преданностью пытаясь заглянуть в глаза своему бывшему телохранителю. Ярцев и тот сумел на время стряхнуть апатию, о прочих не стоило и говорить. Ямайка по-прежнему маячила за кормой, и каждому хотелось как можно скорее уйти от нее подальше.

Грустными были лишь некоторые из женщин. Им уже успели в нескольких словах рассказать о судьбе мужей, о перипетиях собственной судьбы и услышать в ответ их повествование. Все встало на свои места, а потери… Что ж, потери тоже неизбежны.

Рук едва хватало, но работали дружно. Русские, французы, семеро английских матросов, благодаря Кабанову сбежавших из тюрьмы, и в общей суматохе решивших пуститься в плавание со своим спасителем… Звучал разноязыкий гомон. Едва выпадала свободная минута, почти каждый пытался рассказать другому о пережитом за последние сутки. Некоторые французы уже поглядывали на спасенных женщин, ловили в ответ их благодарные взгляды, и было ясно, что скоро завяжутся новые романы.

— Простите, дорогой друг, кто эта очаровательная девушка? — спросил Кабанова тоже не устоявший перед женскими чарами шевалье.

— Рита Носова, — ответил тот и добавил, предугадав следующий вопрос: — Она свободна. Могу познакомить вас в любое время. Хотите прямо сейчас?

— Нет, что вы? Мне надо хотя бы привести себя в порядок. В таком виде неудобно.

— Нормальный вид воина. — Кабанов уже успел избавиться от камзола и форменной куртки. — Я в тельняшке — и ничего.

— У вас, наверное, совсем другие нравы. Было бы интересно побывать в вашей стране, — покачал головой француз.

— Мне тоже, — улыбнулся Кабанов. — А что до нравов, то со временем люди везде станут свободнее.

Остров наконец-то утонул за горизонтом, и люди вспомнили об усталости. Пришлось разбить мужчин на две вахты и одну сразу же отправить спать. Почти все женщины давно отдыхали, и лишь некоторые никак не могли заснуть после пережитого.

Кабанов предпочел пока остаться на ногах. С момента появления в тюрьме он ощущал на себе горячие взгляды обеих любовниц, но не мог уделить им даже крупицу внимания. Однако он, независимо от своих желаний, был в ответе за них, и никуда не мог от этого деться.

— Знаете, девочки, — после первого краткого рассказа о последних днях признался Кабанов. — Не обижайтесь, но я абсолютно не знаю, как нам быть дальше. Нет, я не собираюсь вас бросать, я о другом. Официально в Европе многоженство запрещено.

— Мы согласны и неофициально, — призывно улыбнулась Наташа. — Но только чтобы всегда быть вместе… втроем.

— Всегда вместе не обещаю, — предупредил Командор. — Мужчина — это прежде всего охотник, воин. Но не могу же я брать вас с собой на войну!

— На какую войну? — сразу насторожилась Юля. — С кем ты опять воевать собрался? Или еще не настрелялся?

— Жизнь сейчас такая. Телевизора нет, и потому мужчины убивают время на войне. — Лицо Кабанова украсилось доброй улыбкой. — Не забывайте, что это единственное, что я умею делать. Так уж получилось. Не волнуйтесь — если мне и придется вернуться к своей профессии, то на этот раз я оставлю вас в каком-нибудь по-настоящему безопасном месте. А вы уже убедились, что со мной ничего случиться не может.