Командор Петра Великого

– В генералы метишь? - спросил Петр, приглядываясь к нашему предводителю. Так, словно уличил его в чем-то нехорошем.

– Нет, - качнул головой Командор. - Не хочу я в генералы.

– Почему? - усмехнулся Петр.

Царь явно не поверил Сергею. Да и то, плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Или поговорка родится позже?

– Мне полка хватает. Генерал - это прежде всего ответственность, - трезвым голосом пояснил Командор. - У меня без того времени нет. Тогда и вовсе не будет.

Интересно, правду ли он сказал? Ответственности Кабанов никогда не боялся. Но ведь ушел он когда-то из армии, просто не согласившись с политикой одного памятного деятеля!

– А адмиралом?

– И подавно. Чего я на море не видел? - Вот тут я был готов поверить Сергею. Тем более что неофициально адмиралом он уже был. Какие люди собирались под Веселым Кабаном! А какой была добыча! Даже Морган мог бы позавидовать нашим походам.

– Посмотрим, - хмыкнул царь. - Поведал мне тут кое-кто о твоих подвигах. Думаю, при случае ты их повторишь с другим противником.

Кабанов едва заметно сморщился. В море ему явно не хотелось.

– Меня с собой возьми, - Меншикова вроде чуть развезло.

– Завтра на учения, - хмыкнул Командор.

– И на учения тоже. А еще на воздушный корабль. - И Алексашка попробовал замахать руками, словно крыльями. Потом вспомнил, что никаких крыльев на нашем дирижабле нет, и тогда затарахтел, старательно подражая дизелю с судовой шлюпки.

– Точно. Пошли полетаем. - Глаза Петра засверкали от предвкушения. Что поделать, если царь до сих пор был большим ребенком? Даже жестокость его была детская, словно он не понимал чужих страданий. Да и не понимал, наверняка.

– Не получится. Холодно. Двигатель не запустить. И оболочка сдута на зиму. Разве что весной.

Но идея уже захватила царя, и остановить его теперь было чертовски трудно.

– Мы на воздушном шаре, - и хохотнул. - На кабаньере.

Командор упирался как мог, но куда там?! Прибывшие с царем были на хорошем взводе и только подливали масла в огонь. Всем было наплевать, что уже стемнело, что снаружи мороз, и вообще, ночью с небес видно плохо. Главное - подняться, а уж зачем - дело десятое.

Единственное, чего сумел добиться Кабанов, - чтобы желающие полетать надели валенки. Причем Петр первым показал пример, и скоро шумная толпа двинулась к ангару, где мы хранили свои воздухоплавательные аппараты.

Была надежда, что на свежем воздухе компания протрезвеет. Пока еще шар наполнится теплым воздухом! Но нет. Горячительное было предусмотрительно взято с собой, и все время подготовки, весьма немаленькое, гульба продолжалась прямо на морозе.

Наверно, уже было за полночь. Прикрепленный к корзине канат был намотан на ручную лебедку, чтобы потом легче было вернуть шар на место, сам кабаньер рвется в облака, его удерживают и вызванные солдаты, и участники пирушки, а вот за полетное место едва не завязывается форменная драка. Я сам видел, как Петр двинул кому-то, вроде Ягужинскому, и гордо перевалился в корзину. Следом легко заскочил Командор. Потом возникла куча-мала, но юркий Алексашка сумел каким-то образом одолеть конкурентов и оказаться третьим счастливчиком.

– Руби канат! Отпускай! - завопил Петр, отпихивая тех, кому места не хватило.

– Счас, мин херц! - Меншиков куда-то пропал, и тут толпа выполнила приказ царя.

Кабаньер буквально прыгнул в воздух, пошел вверх и в сторону под дружный крик свиты:

– Ура!

Ветер был не такой уж слабый. Шар сносило основательно. С земли было видно лишь удаляющееся темное пятно. И совсем не в тему прозвучал крик Ягужинского:

– Канат! Канат отвязался!

– Как? - Все поневоле начали трезветь. Одно дело - подняться в воздух и покуражиться, и совсем другое, когда шар вместе с венценосной особой уносится прочь в кромешную ночную тьму.

Впрочем, Ягужинский ошибся. Канат не отвязался, а был перерублен. В полном соответствии с желанием Петра.

4. Кабанов. Ночной полет

Рывок был такой, что Петр с Алексашкой упали на дно. Я сам удержался лишь потому, что каким-то чудом успел уцепиться за сетку, которая охватывала весь шар и поддерживала корзину.

Первой моей мыслью было: кто-то дал канату излишне большую слабину, и мышцы напряглись в ожидании повторного рывка, на этот раз останавливающего наш чересчур быстрый подъем. Однако костры внизу стремительно удалялись вниз и назад, и это поневоле заставило заподозрить худшее.

Выпито было немало, Петр всегда лично следил, чтобы никто не пропустил ни одной чарки. Потому и реакция у меня была несколько замедлена. Хотя при мысли о случившемся хмель стал покидать затуманенное перед тем сознание.

Петр и Алексашка весело хохотали. Для них все было в порядке вещей. Да и вообще, плавный подъем они бы могли не ощутить, а вот рывок отвечал чаяниям, и вообще, полет должен приносить буйную радость. Тут же даже ветра не чувствовалось, хотя перед взлетом дуло довольно сильно.