Москва.
Машина только отъехала от ворот, когда Александр поднял трубку телефона.
– Аркадий Исаакович? Добрый вечер. Мечников беспокоит.
– А, Саша. Как я рад что вы позвонили! – Судя по голосу Райкин был что называется «на подъёме». Вам нужно обязательно приехать к нам в театр. Прямо сегодня! Сейчас!
– Да я так и хотел, но ведь поздно уже. Просто хотел поинтересоваться спектаклями на будущие дни.
– Так вашими же трудами, нам отдел культуры Моссовета, и Обком партии согласовали ночные представления! – Райкин говорил негромко но звучно, чётко артикулируя речь. – И сегодня у нас премьера! Мы с Никитой Балиевым сделали новый спектакль по пьесе Маяковского и Зощенко. Начало в полночь, так что мы вас непременно ждём.
– Это прекрасно, Аркадий Исаакович. – Я где-то к этому времени и подъеду.
Григорий, который слышал весь разговор, чуть толкнул локтем водителя.
– Вася давай на триумфальную, к театру Сатиры. – И взявшись за тангенту рации продублировал распоряжение водителю микроавтобуса.
По ночной Москве, машины шли быстро, и где-то через час они подъезжали к недавно построенному зданию Театра Сатиры, куда уже стекалась нарядно одетая московская публика.
Галя Руднева – дочь заместителя председателя правительства Константина Николаевича Руднева, высокая стройная девушка одетая в светло-зелёное шёлковое платье, и длинные перчатки салатового цвета, и изящные туфельки-лодочки, выскочила откуда-то сбоку, и словно ракета устремилась наперерез Мечникову. Галя была хороша собой, умна, и получила прекрасное воспитание. Единственный недостаток, который сводил в ноль её несомненные достоинства – горячее желание выскочить замуж. Непонятно сколько было в том необходимости освободиться от опеки родителей, или игры гормонов, но Александр старался держаться от таких вариантов подальше.
– Александр Леонидович! Как хорошо, что вы здесь! А я вот пришла на спектакль, а подруга не смогла. Может составите компанию скучающей девушке?
– Я бы рад, Галина Николаевна, но мне ещё кое с кем нужно встретиться. Дела, знаете ли.
– Какие дела на ночном представлении? – Девушка от неожиданности опешила.
– Покой нам только снится. – Александр развёл руками. – Прошу простить. – Он коротко поклонился и в сопровождении Григория пошёл к входу.
В этой реальности театр был построен по проекту архитектурной мастерской самого Руднева, и выглядел не унылой стекляшкой, а вполне отвечал понятию «Храм культуры». Высокое здание с колоннадой, чем-то напоминавшее Большой Театр, только вместо колесницы на крыше была установлена скульптура Евгения Вучетича «Данко», с человеком, протягивающим вперёд к зрителям своё сердце. По ночам сердце, изготовленное из рубинового стекла, светилось словно маленькая звезда, освещая лицо скульптуры, и придавая всей композиции совершенно фантастический вид.
Бросив взгляд на огромную афишу, которые по слухам для театра рисовал сам Маяковский, Мечников вошёл в холл, где был тут же замечен администратором, и получив контрамарку, двинулся в сторону буфета, который в театре был сделан с большой любовью и московским размахом. Да и что в театре более важного кроме сцены и гримёрок? Буфет, разумеется. Возможно парижский или американский театр начинался с вешалки, а театр московский начинается и заканчивается в буфете.