Командорские острова

Но это – один-единственный раз. Ракеты же летели, не разбирая цели. Даже ночью от них не было никакого покоя. Тишина, темнота, и вдруг во мраке вспыхивает пламя, несется на город, а дальше – кому как повезет. Нападавшим-то проще. Подошли под прикрытием ночи, город велик, куда-нибудь всегда попадешь. А в ответ даже целиться бесполезно. Ракетчики сделали свое дело да ушли.

Со стены несколько раз пробовали бить зажигательными, чтобы хоть осветить местность, но чему гореть в ровном заснеженном поле? На вторую ночь небольшой отряд самых отчаянных попытался сделать вылазку, чтобы неожиданно напасть на ракетчиков. Горн видел, как во тьме замигали вспышки ружейных выстрелов. Потом донеслись крики схватки. И все. Из отряда не вернулся никто. А утро осветило ровную шеренгу трупов. Потом, когда солнце поднялось чуть повыше, московиты решили, что достаточно демонстрировали осажденным участь их собратьев, и увезли погибших прочь.

Павшие достойны погребения.

Напрасно Горн пытался изо всех сил подбодрить гарнизон. Он не уходил со стен даже во время воздушных налетов, лично распоряжался открыть огонь, как только московиты выволакивали решетчатые установки. Его почти не слушали. Дух людей стремительно падал. И что с того, что стены до сих пор не имели никаких брешей? Полковник чувствовал: через какое-то время их просто будет некому защищать.

В гарнизоне явно нарастал бунт. Полковник повелел повесить несколько солдат, которые вели паникерские разговоры, и их трупы болтались перед казармами, оповещая остальных о том, какая участь ждет предателей.

Но какая разница – от чего умирать? От петли или честной солдатской смертью – от вражеского снаряда или пули? Чувствовалось, что вопрос вполне может быть повернут и так, и приходилось постоянно следить за подчиненными.

– Ничего, – со скрипом говорил Горн офицерам. – Московиты все равно должны будут пойти на штурм. Они наверняка считают, будто мы уже сломлены. Вот тогда сполна и посчитаемся за все.

Офицеры согласно кивали. Только глаза их говорили уже о другом. Мол, до штурма еще надо дожить. Да и неизвестно, что будет раньше – штурм или бунт гарнизона и горожан? И долго ли можно держаться в таком аду?

– Ракеты на исходе. – Гранье вздохнул. – Я несколько раз посылал нарочных, но транспорт с ними идет слишком медленно. На завтрашний день кое-как хватит, а дальше все. Придется устроить небольшой перерыв.

– Когда подвезут? – спросил Петр.

– Не раньше, чем послезавтра, – повторно вздохнул Жан-Жак.

Корпус Кабанова имел при себе минимальный обоз. Большая часть ракет была доставлена Репниным из России. Теперь оттуда же ждали очередного транспорта. На худой конец можно было бы использовать дирижабли, но грузоподъемность была невелика.

– Может, штурм? – предложил Репнин, который тоже принимал участие в совете.

Часть его корпуса давно переправилась и усилила осаждающие войска. Другая – оставалась на «русском» берегу, обеспечивая прикрытие от возможного нападения Карла с той стороны.

Каждый день один из дирижаблей совершал облет в поисках возможного противника. Вдруг шведский король решится на сикурс осажденной крепости и попытается скрытно высадиться и напасть на русских с тыла? Или со стороны Эстонии. Пока Финский залив не покрылся льдом, приходится учитывать все варианты. Вдруг рижский урок пошел не впрок и Карл вынашивает идею реванша?

Петр посмотрел на Кабанова, словно только тот и мог ответить на вопрос Аникиты.

Командор молчал. Ему уже надоела осада. Три дня комбинированных бомбардировок, и до сих пор шведы гордо не спускают своего флага. А когда его несколько раз сбивали, упорно поднимали опять. Поневоле задумаешься: возможно ли нынешними мерами захватить город?

– А что? Мы уже половину орудий их снесли к чертовой матери, – высказался Меншиков. – Шведы даже на стенах боятся показаться. Выпустить по ним все ракеты, так, чтобы половина гарнизона пожарами занималась, и сразу рвануть к городу. А дирижабли в то же время зависнут да отгонять чересчур храбрых будут.

– Я – за, – поддержал его Клюгенау. – Зольдаты хотят в бой.

– В крепости ни одной бреши, – нашел возражение Кабанов.

Но возражал он без особой уверенности. Не вечно же здесь куковать! С другой стороны, потери…

– Я могу снести ворота, – объявил Гранье. – Быстро подскакать поближе с парой пушек да дать залп.

– Ворота укреплены изнутри, – напомнил Кабанов.