Командорские острова

Слышу, из-за бугра кто-то кричит: «Направо!» Смотрю, старичок алеут целый короб грибов на собаках везет. Нарты едут прямо по кочкам среди ромашек. Это он собакам командовал — «направо».

Есть в тундре и олени. Давно привезли их на остров и выпустили — пусть живут как дикие, все равно никуда не уйдут.

Но стали охотники замечать, что оленей становится меньше. Зимой по следам узнали, кто виноват. Несколько собак убежали в тундру и одичали. Как волки, стаей нападают они на молодых оленей, и никак не удается изловить собак — такие они хитрые и осторожные.

КИЖУЧ

Захотел я посмотреть, как идет кижуч. Огромные рыбины плывут одна к одной, речка мелкая, так что горбатые спины торчат над водой.

Могучий, неутомимый, день и ночь идет кижуч вверх по реке к нерестилищам.

Обратно течение сносит обессилевших, умирающих рыб. С обломанными плавниками, будто опаленные, лежат они на боку, еле двигая хвостами.

На нерестилище, в мелкой воде, выметал кижуч икру — и жизнь его окончилась.

Пройдет время, из икринок проклюнутся мальки. Они подрастут и уйдут в океан. Только под конец жизни вернется кижуч в родную реку на нерест.

СОБАЧИЙ САНАТОРИЙ

У реки избушка показалась. Здесь такие избушки называют —  ухожа. Уходят в тундру рыбаки, охотники, ночуют в ухожах. Вдоль реки у самой воды привязаны собаки. Много собак, может быть сорок или пятьдесят. Иду мимо, они на меня лают. Не от злости, так, для развлечения. Лают, а сами хвостами виляют.

В избушке живут рыбаки, ловят рыбу, а потроха отдают собакам. Это ездовые собаки. Летом на них ездят мало, вот и живут собаки у речки, как в санатории. Отъедаются на рыбе, набираются сил к зиме.

ОСТРОВ ТОПОРКОВ

Около Беринга есть совсем маленький остров. На нем живут только птицы — топорики. Остров так и называется — Топорков.

Издалека заметили топорики шлюпку. Полетели навстречу. Любопытные.

Выпрыгнул я на гальку, сотни, тысячи птиц летают над островом. Меня разглядывают, а я их. Негромко покрикивают, будто колокольчики звенят.

Крылья у топориков маленькие, а хвостов почти совсем нет, так что рулить им приходится лапками. Растопырит топорик в воздухе лапки и разворачивается.

Лапки красные, с перепоночками, так и горят на солнце!

Показалось мне, что у птиц, которые летят с моря, растет борода. А это маленькие рыбки, как кильки. В клюве их штук пять, хвостики вниз висят, вот и получается борода.

Берега на Топоркове крутые, длинными пучками свешивается трава. Подлетел топорик к обрыву и исчез. За ним другой, третий… Вот чудеса! Подошел поближе — весь обрыв сплошь в норах, так что можно в дырки ноги ставить и лезть как по лестнице. В норах птенцы пищат.

Подкараулил я, когда топорик стал вылезать из норы, хвать его и поймал. Попался, красавец, теперь-то разгляжу тебя как следует. Сидит топорик в руках, на меня поглядывает, клюв открывает, пугает. Сам толстенький, крепенький, весь черный. Только головка белая, а на макушке черная шапочка. Клюв красный как смородина, топориком. Глазок светлый, внимательный, с красным ободком. Но и этого ему мало. От бровок на затылок свисают золотые косички. И зачем ему эти косички? Наверное, чтобы чайки, бакланы, все, кто залетит на остров, сказали: «Ай да красавцы эти топорики!»

Потрогал я косички, расправил лапки и отпустил топорика. Стал он на ножки, сначала пошел важно — топ-топ, потом разбежался и улетел. И я заспешил к шлюпке, пока не начался отлив.

Топорики долго провожали меня. Подлетят, посмотрят, растопырят лапки, развернутся и улетят. А может, они подлетали свои косички показать?

ОСТРОВ МЕДНЫЙ

Другой Командорский остров — Медный — высокий и грозный. Вздымаются окутанные туманом скалы. Недаром говорят:

«Кто на Медном не бывал,
Командоров не видал».

Людей на Медном еще меньше, чем на Беринге, а зверей и птиц еще больше. Здесь живут самые редкие звери — каланы.

Целый день каланы проводят в море. Играют, резвятся, дремлют, покачиваясь на волнах. Веселые зверьки!

Каланы любят плавать на спине. Так им удобнее. Нырнет, достанет со дна морского ежа, ляжет на спину, иголки лапками обломает и грызет. А лапки, как ручки. И детишек своих каланы нянчат в море. Сидит малыш у матери на животе, как на островке, она его подбрасывает, щекочет.

Только на ночь калан выходит на берег. Выжмет лапками шубку, свернется калачиком и спит прямо на камнях. Мех у калана густой, шелковистый, черный с красным отливом. Нет на свете меха лучше каланьего.

* * *

На Командорах и летом редко проглядывает солнце, а осенью хмурые тучи закрывают все небо. Ураганный ветер гонит черные волны. Уплывают котики. Улетают птицы. Жмутся к поселку голодные ваньки — песцы. Только каланы остаются в студеном море. Хорошие у них шубки. В такой шубке холод не страшен.