Командовать парадом буду я!

Перельман дар речи потерял. Помогать кому? Им, которые его всего лишили? Которые народ по лагерям держат? Которые дыхнуть не дают?! Этого Дима и ждал. Стал рассказывать о своем друге, бывшем однокласснике, который работает в разведке. Как они, разведчики, сами ненавидят «держиморд» из 5-го Управления, как они пытаются доказать в ЦК, что гласность нужна. Как они поддерживают Горбачева с его попытками «очеловечить» лицо социализма. И вообще – одно дело сотрудничать с КГБ, когда речь идет о выявлении диссидентов, и совсем другое – когда добываются необходимые для выживания страны военные и научно-технические тайны потенциальных противников.

Сначала Перельман и слушать не хотел, а потом, когда Дима сказал, что он, будь такая возможность, именно в этом готов был бы помогать, призадумался. Дима гнул свое. Сказал, не знаю, чем вы там занимаетесь, но, допустим, новыми видами оружия. Что, вам было бы неинтересно оказаться на передовом крае их научной мысли? Какая разница – свои или чужие, наука везде идет вперед. Вы же, прежде всего, ученый! А если наши узнают их секреты – разве это приблизит войну? Не наоборот? Новое оружие – это сдерживание, противовесы. Если мы знаем, что у них, а они знают, что у нас, – кто рискнет «нажать кнопку»?

Такая логика была Перельману знакома. Именно она грела его интеллигентную душу, когда он трудился в родной советской «оборонке».

Долго говорили на эту тему. Потом Дима неожиданно заметил: между прочим, именно Советский Союз предотвратил тотальное уничтожение евреев. Так что не все здесь так плохо. Было, конечно, и «дело врачей», и антисемитизм на государственном уровне. Но сейчас-то, при перестройке, – все изменилось!

Этот тезис не сработал. Перельман сразу закрылся – ничего хорошего про страну, из которой он решил уехать, слышать не хотел. Дима понял, что просчитался, – любой «отъезжант» всегда искал только плохое вокруг себя, дабы не усомниться в правильности принятого решения. «Человек вообще слышит и воспринимает только то, что совпадает с его собственными взглядами», – резюмировал Дима. Вадим сам удивился очевидности этого тезиса. Сколько раз он сталкивался с необъяснимым непониманием клиентами его советов. Но так четко, как сформулировал Дима, никогда ответить на вопрос о причинах этого «неусвоения» не мог.

Короче говоря, Дима убедил Перельмана встретиться с его школьным другом. Просто поговорить – хуже точно не будет. «Хуже некуда!» – смиренно-философски отозвался Перельман.

Димин коллега, игравший роль друга-одноклассника, был приторней сахара. Хорошо зная от Соловьева настроения и взгляды Перельмана, сам заводил разговор на нужную тему и в правильной тональности. Через час Перельман смотрел на Сергея Шапкина, а именно так звали майора КГБ, которому поручили помогать Соловьеву в вербовке Перельмана, обожающими глазами преданного пса. Наивность ученого-физика даже забавляла вербовщиков. После встречи Шапкин пошутил: «На дурака не нужен нож, ему немного подпоешь, и делай с ним, что хошь!» Соловьев оборвал: «Не ерничай! Нормальный мужик. Не забывай, что мы сами его подставили и загнали в угол!» Шапкин не обиделся: он-то шутил, а Соловьев за всю операцию башкой отвечал!

Еще через две недели почти ежедневных встреч «двух одноклассников» и Перельмана тот согласился на сотрудничество. Но только в пределах научно-технической информации! Никакой политики! А большего и не требовалось. Наивный физик даже не заподозрил, что Дима не совсем пищевик.

– Когда Михаил Аронович Перельман потерял работу, был исключен из славных рядов «руководящей и направляющей» силы общества, первый отказ он получил не из ОВИРа. Ему отказала жена. Она заявила, что не желает жить с предателем Родины, почти врагом народа, и выставила его из квартиры. Самое смешное, что она стопроцентная еврейка, а Перельман – только по отцу.

– А что здесь «самого смешного»? – удивился Вадим.

– Во-первых, то, что, по правилам иудаизма, он вообще не может считаться евреем: его мать не еврейка. Нам даже пришлось поработать с его метриками и сделать рязанскую бабу – его бабушку по материнской линии, правильной национальности. Иначе в Израиле проблемы ему были бы гарантированы. Ну а самый прикол – это то, что вся история выглядела как контранекдот.

– Какой анекдот? – не понял Вадим.

– Ну, контранекдот. Анекдот наоборот. Помнишь: «Что такое жена-еврейка? Ответ: это не роскошь, это средство передвижения».

Вадим рассмеялся. Анекдота он этого не знал и уж никак не ожидал, что услышит его от кагэбэшника. Все-таки никак он не мог забыть, что вроде вполне нормальный Димка – офицер Конторы.

– Слушай, кстати, а это правда, что большую часть политических анекдотов вы сами и запускаете в оборот? – не без лукавства спросил Вадим.

– Подпиши расписку о неразглашении и согласии на сотрудничество, и я сразу все секреты тебе открою, – расхохотался Дима.

– Пошел в жопу! – беззлобно выругался Вадим.

– Грубо, товарищ адвокат! Хотя будем считать это проявлением твоей профессиональной интуиции. Жопа в нашем деле будет иметь огромное значение!

– Ты в переносном смысле?