Командовать парадом буду я!

Правда, в знаменитом первом кооперативном кафе «Кропоткинская, 36» можно было, по слухам, заказать чашечку кофе и спокойно просидеть минут 20. Потом очень вежливо(!), но-таки намекали, что очередь ждет. Лена там ни разу не была, поскольку выложить за кофе сумму, равную ее месячному окладу старшего преподавателя вуза, казалось полной дичью. А Вадим, однажды назначивший в этом месте встречу клиенту исключительно для того, чтобы подчеркнуть свою адвокатскую крутизну, несколько дней потом ходил, как побитая собака, стыдясь потраченной суммы на фоне окружавшей его всеобщей нищеты. Тогда-то он впервые изрек: «Богатство – это не столько, сколько ты имеешь, а сколько можешь комфортно потратить. Поэтому в нашей стране богатых нет и быть не может!» Лена не поняла: «Ты про ОБХСС?» Вадим раздраженно коротко разъяснил: «Нет, про совесть!»

Лена продолжала свой рассказ все в том же приподнятом настроении. Она просидела в кафе часа три. Выпила за это время всего две чашки эспрессо, на что, собственно, и потратила доллар и восемьдесят центов. Написала длиннющее послание маме с подробным изложением эпизода на Бродвее. Потом настрочила короткое письмо Илоне и Михаилу Леонидовичу. Затем решила впервые написать Машке. Вадим звонил ей каждый день, соответственно, общался и со своими родителями, – Машка жила у них. Однако Лена рассудила, что письмо из Америки останется дочери на всю жизнь как память.

Вадим уже больше часа слушал жену, не перебивая. Прикидывал, когда же ему вклиниться с известием о своем успехе дня. Две с половиной тысячи долларов, свалившиеся с неба, должны были произвести на Лену сильное впечатление. Но неожиданно Вадим решил: сегодня он ничего жене не расскажет. Пусть этот день останется ее именинами души. Удача мужа затмит все подарки судьбы, полученные сегодня Ленкой. А это будет несправедливо. Завтра расскажет.

Вечером Вадим позвал Сашу покурить. На лестнице. Звучало забавно, поскольку Саша не курил, а ступеньки двоих рядом не вмещали. Вышли секретничать на улицу. Вадим сообщил об истории с деньгами. Он вовсе не хотел хвастаться, просто боялся быть заподозренным в скрытничестве. Понимал, что может в очередной раз вызвать у друга зависть, но так или иначе, про денежный приз тот узнает, и тогда обид не оберешься. Реакция Саши Вадима удивила.

– Я же говорил, что «Абрамовитц» – говно! Надо было и мне оставаться в «Брайане».

– Ну, вообще-то, да, – растерялся Вадим. Уж он-то помнил, как уговаривал Сашу не покидать «родную» фирму.

– Они даже семинар не могли организовать, как наши, из «Брайана»! – продолжал кипятиться Саша.

И тут Вадима осенило. Слово «наши», выскочившее из Сашиного подсознания, высветило ход. Долго витавший в голове план вдруг принял совершенно отчетливые формы. Саша продолжал что-то бубнить. Вадим его перебил:

– Прости, помолчи пару секунд. Мне надо подумать.

Увидев знакомое выражение лица Осипова, Саша послушно замолк. Знал, что сейчас Вадим наверняка выдаст что-нибудь сногсшибательное и, возможно, не такое уж бредовое.

Вадим зациклился на двух моментах. Первый: «брайановцы» явно не такие жмоты, как многие их здешние коллеги. Фирма процветает и живет на широкую ногу. К тому же грядет ее юбилей. Второе: конкуренция – это реклама. Не реклама «Аэрофлота», призывающая летать только его самолетами, будто в Союзе есть другие, а реклама, убеждающая – мы лучше, чем конкуренты.

…Вадим вдруг вспомнил самый идиотский, на его взгляд, из лозунгов, украшавших .московские улицы и дома. В самом центре города, на крыше гостиницы «Москва» огромные буквы провозглашали: «Победа коммунизма неизбежна!» То ли это была угроза, то ли предупреждение о неминуемой опасности, то ли призыв ни хрена не делать для достижения этого самого коммунизма, – коли он неизбежен, так сам собой и наступит…

Вадим вернул мысли в нью-йоркский дворик. Сегодня лучшая реклама для американской юридической фирмы – прорыв на советский рынок. Этого еще никто не делал. Чем они там станут заниматься – значения не имеет. Главное, они будут первыми. Кстати, для американского менталитета, в их системе ценностей быть первым, значит, быть лучшим. Даже если ты сам себе в башку гвоздь забил, о тебе газеты напишут, а о твоих последователях – вряд ли. А как «американы» реагируют на статью о них в газете, Вадим видел на собственном примере. До чего же все просто! Но Саше информацию стоило выдавать порционно.

– Завтра я позвоню Джонсу и предложу, чтобы мы вместе вернулись в Вашингтон!

– Ты обалдел? Это же через неделю! Они не успеют договориться с моими, – Саша ждал нестандартного решения задачи от Вадима. Но не настолько же!

– Ты уж определись, кто у тебя «наши», а кто «мои», – обозлился Осипов, не встретив энтузиазма в отношении своей идеи. Но быстро смягчился, сказал:

– Замерз, холодно. Пошли.

Когда Вадим позвонил Джонсу с сообщением, что Саша хочет вернуться в «Брайан» как можно быстрее, тот даже не удивился.

– Ок, сделаем! – Вадим чувствовал, как Стэн улыбается на другом конце провода.