Командовать парадом буду я!

По результатам разговора специалист-ипохондрик по работе со старыми большевиками сообщил – поздно. Вот приди она хоть пару недель назад, вопрос можно было решить.

Вернувшись домой, бабушка Аня накатала длиннющую жалобу с перечислением всех своих заслуг перед партией в адрес ЦК КПСС. Жалобу, естественно, переправили в Горком. Там посмеялись, показали новому перспективному сотруднику Отдела промышленности, тому, кто первым принимал Анну Яковлевну. Он выматерился, потом тоже рассмеялся и предложил сам подготовить ответ заявительнице, чтобы не загружать дурацкой работой товарищей.

Письмо, полученное бабушкой Аней, являло эталон вежливости и внимания к адресату. Там слово в слово были переписаны все ее заслуги перед партией, подробно изложена суть ее просьбы и в конце сообщалось – «меры приняты». Какие, бабушка Аня так и не поняла, но осталась весьма удовлетворена заботой со стороны своей партии к обращениям ветеранов. Вадиму же сообщила, что год придется подождать.

Сидеть год сложа руки Вадим не мог. Он уже привык «жить с будильником в портфеле». Первое занятие напрашивалось само собой. Рядом с красным дипломом в отцовской коробке для важнейших документов скромно валялась рекомендация в аспирантуру. Как и любой иной краснодипломник, Вадим имел право поступать в аспирантуру сразу, без обязательной двухгодичной отработки по распределению.

Но Вадим хотел быть адвокатом, а не кандидатом наук. Степень, конечно, не помешает, но как дополнение, как гарнир. Основное блюдо – адвокат.

Михаил Леонидович позвонил своему старому знакомому Марлену Исааковичу Перельману. Марлен заведовал консультацией, причем одной из самых сильных в Москве. Просьба была простой – можно мальчик в свободное от работы время постажируется? Неофициально.

Марлен согласился: пусть ходит, если ему это интересно.

Так началось знакомство известнейшей московской адвокатессы Ирины Львовны Коган, дочери великого московского адвоката начала двадцатого века Льва Моисеевича Когана, и выпускника Всесоюзного заочного юридического института Вадима Осипова.

Ирине Львовне Вадим приглянулся сразу. Что и не удивительно. Она вообще любила людей, без чего, собственно говоря, в адвокатской профессии делать вовсе нечего, а Вадим к тому же так старался все познать и понять, что посвящать его в любимое дело оказалось сплошным удовольствием. Порою вопросы Вадима ставили Ирину Львовну в тупик. Уж больно нестандартно он читал закон, выворачивая порою наизнанку и придавая чуть ли не противоположный смысл казалось бы совсем простой фразе.

Вадим на правах вольнонаемного стал ходить с Ириной Львовной по судам, сидеть с ней на приеме граждан (у адвокатов это называлось «улицей»), обсуждать ее судебные дела.

К огорчению Вадима и вящему стыду Ирины Львовны, советоваться с ней по своим рабочим проблемам (а Вадим продолжал служить юрисконсультом Московского пищекомбината) оказалось бесполезно. Коган ничего не понимала в хозяйственном праве, слова «договор поставки» или «контрактация сельхозпродукции» были для нее пустыми звуками. Вадима это искренно забавляло (ведь так просто), а Ирину Львовну ничуть не смущало – настоящий специалист спокойно воспринимает свою некомпетентность в областях, напрямую с его работой не связанных.

Так или иначе, Ирина Львовна через два месяца, придя к выводу, что Вадим талантлив и трудолюбив, позвонила Архангельскому с просьбой разрешить Осипову раз в неделю посещать занятия для стажеров. Спокон веку в Московской коллегии адвокатов было правило – по вторникам, вечером, для стажеров в Президиуме, что располагался тогда на Неглинке, проводились занятия. Это была, если угодно, послевузовская подготовка к овладению ремеслом. Стажерам не читали лекций, например, по уголовному праву. Кто-то из маститых адвокатов проводил семинар «Защита несовершеннолетних». Другой – «Тактика защиты по автотранспортным преступлениям». И так в течение шести месяцев.

Архангельский не мог отказать Ирине Львовне, уж больно высокий авторитет заработала она в коллегии, хотя просьба и показалось странной: не в традициях адвокатуры было допускать посторонних на внутренние профессиональные мероприятия.

Короче говоря, Вадим, продолжая работать юрисконсультом, стал неофициальным стажером адвоката Коган. Заведующий консультацией думал, что Осипову это быстро надоест, что парень просто не выдержит таких нагрузок. Однако, когда прошло еще четыре месяца, а Вадим не сдался, заведующий стал смотреть на него не как на сына приятеля, а как на будущего адвоката своей консультации.

Свято верящий во всепобеждающую силу печатного слова Владимир Ильич, Ленкин отец, высказал неожиданное предложение. А что, если Вадим напишет несколько статей об адвокатах? Тема для советской прессы если и не совсем закрытая, то, по крайней мере, сильно не популярная. Конечно, ни о «Правде», ни об «Известиях» речи идти не могло – они проводили генеральную линию партию, в которой адвокатуры видно не было даже под микроскопом, а вот «Вечерняя Москва» или «Московский комсомолец» могли таким материалом заинтересоваться.