Командует парадом Дживс

– Я также нахожу ее педагогические приемы чересчур для вас обременительными. Я полистал книгу, которую ее сиятельство дала вам для изучения, – она все эти дни лежит у вас на столе – и считаю ее совершенно неподходящей. Вам бы она, безусловно, пришлась не по вкусу. А от личной горничной ее сиятельства, случайно слышавшей разговор между своей хозяйкой и одним из гостящих здесь джентльменов – мистером Максвеллом, редактором литературного ежемесячника, – я получил сведения, что она намерена сразу же вслед за этим усадить вас за Ницше. Вам не понравится Ницше, сэр. Это нездоровое чтение.

– Убирайтесь!

– Очень хорошо, сэр.

Удивительно, как бывает: утром видишь предмет в ином свете, чем с вечера. Со мной это случалось неоднократно. Почему-то, когда наутро я проснулся, сердце мое уже совсем не так обильно обливалось кровью. День был преотличный, и что-то в том, как весело заглядывало солнышко в окно и оглушительно галдели пташки в кустах, подсказывало мне, что Дживс, возможно, не так уж и не прав. В конце-то концов, профиль профилем, но действительно, такое уж ли это удовольствие – быть помолвленным с Флоренс Крэй, как может показаться на посторонний взгляд? Не исключено, что в словах Дживса насчет ее норова что-то есть. Я начал сознавать, что для меня идеальная жена, как я ее себе представляю, – это нечто гораздо более томное, льнущее, лепечущее, ну, в общем, в таком духе. Когда я додумал до этого места, взгляд мой упал на книгу «Типы этических категорий». Я открыл ее наобум, и вот что, клянусь, без обмана, бросилось мне в глаза:

«Из двух антитез греческой философии лишь одна жизненна и внутренне непротиворечива, а именно Идеальная Мысль в противопоставлении объекту, который она пронизывает и формирует. Другая адекватна нашему понятию Природы, феноменологична сама по себе, нежизненна и не имеет перманентного основания, будучи лишена сколько-нибудь убедительных предикатов, – или, говоря коротко, сохраняет убедительность лишь посредством внутренних реальностей, обретающих внешнее выражение».

Н-да. Как это на ваш вкус? А Ницше, говорят, еще гораздо хуже!

– Дживс, – сказал я ему, когда он принес мне поднос с утренним чаем, – я тут все хорошенько обдумал. Вы восстановлены на работе.

– Благодарю вас, сэр.

Я сделал большой оптимистический глоток. Меня начало разбирать глубокое уважение к аналитическому уму этого человека.

– Кстати, Дживс, – говорю я ему, – насчет этого клетчатого костюма…

– Да, сэр?

– Он что, действительно плоховат?

– Несколько эксцентричен, я бы сказал.

– Но ведь многие подходят, спрашивают фамилию моего портного.

– Несомненно, с тем чтобы обходить его стороной, сэр.

– Он пользуется в Лондоне превосходной репутацией.

– Я не подвергаю сомнению его моральные качества, сэр.

Я все еще колебался. Мне казалось, что я стою перед угрозой оказаться в когтях у собственного камердинера, и если сейчас уступлю, то стану, как бедняга Обри Фодергилл, сам над собой не властен. Но с другой стороны, Дживс – явно малый с головой, и было бы очень даже славно передоверить ему обязанность думать, когда понадобится. Наконец я принял решение.

– Хорошо, Дживс, – сказал я. – Вам виднее. Можете его подарить кому-нибудь.

Он посмотрел на меня сверху вниз, снисходительно, как папаша на несмышленого сына.

– Благодарю вас, сэр. Я отдал его вчера вечером младшему садовнику. Еще чаю, сэр?