Комацу (СИ)

Перед домиком стояла Комацу собственной персоной. В помятом платье, нервно сжимая в руке тонкий платок, которым повязывала голову в солнечные дни. О, как ненавидел Эрик, когда она, счастливая, занималась своим садом, улыбаясь всем вокруг. Неужели не видели, что перед ними не та дурочка, за которую девушка себя выдает? Неужели не видели, что она обманывает их всех? Как и его сестру, которую заставила помочь. Сбежала, оставив Рен на растерзание комиссии и суду. До самой смерти не забудет Эрик избитое лицо сестры, измученной пытками, стоящей на костре. Суд устроил показательную казнь, чтобы людям было неповадно повторять ее ошибки. Он не забудет слабую улыбку сестры. Казалось, она счастлива, что ее муки наконец-то закончатся.

Его сильная, смелая, решительная сестра радовалась костру! За это он никогда не простит Комацу.

Она сумела обмануть всех, но только не его.

И сейчас причина всех его несчастий стояла перед ним, мяла платок. И смотрела ровно, вызывающе.

- Пришла умереть? Как мило. Видел, как ты подлила снотворного Царям. В этом вся твоя натура - подлость, обман.

Комацу молчала.

И Эрик едва успел отпрыгнуть от звукового удара, разбившего землю там, где он только что стоял. Он попытался стать невидимым и уйти. Сражаться с Зеброй ему было не под силу даже в лучшем состоянии, а тем более сейчас, когда голод терзал его, комком сжимал внутренности.

Но уйти ему не позволили.

- Неужели ты думал, что мы оставим ее одну? - из тени вышел Небесный Царь Сани. - Может, ты и неощутим и невидим, но я опутал своими нитями все пространство вокруг дома. Тебе не сбежать.

- Я прослежу за этим, - мягкий голос Небесного Царя Коко. Ноги Эрика парализовало. - Пусть твои электромагнитные волны ослаблены, они все же существуют.

- Обидеть Комацу мы не позволим, - вышел Торико. - Ты совсем ее не знаешь! Она не такая, как ты говоришь!

Удар в скулу зажег перед глазами ослепительно яркие вспышки. Эрик застонал, когда его откинуло на звуковую стену. И потерял сознание от еще одного удара.

Бесславный конец.

- Ты уверена, что хочешь этого? - в очередной раз обеспокоено спросил Теппей.

Эрика поместили в лазарет, откуда должны были переправить в гурманскую тюрьму. Охотники немного переборщили с силой, отправив преступника на больничную койку. Впрочем, когда стража узнала, что он браконьер, никто им и слова не сказал.

Эрик не отрицал своей вины. И не подтверждал. Он вообще ничего не сказал за прошедшие три дня.

- Да, я должна кое-что ему объяснить, - кивнула Комацу.

Они стояли на небольшом холме перед лазаретом. Комацу спустилась вниз, почти побежала. Охрана проследила за ней.

- Я протянул волос в его палату, - сообщил Сани. - Если Зебра окутает его своей звуковой волной, мы услышим, о чем идет речь.

- Подслушивать нехорошо, - неодобрительно поджал губы Теппей.

- Но мы все равно будем, - подмигнул ему Торико.

- Мы должны успеть в случае чего прийти на помощь, - добавил Коко.

На это возражений ни у кого не нашлось, и вскоре у каждого в руках оказалось по тонкому волоску в звуковой оболочке.

Эрик лежал привязанный к койке специальными ремнями, способными удержать носителей Клеток гурманов. К тому же, его не кормили досыта, чтобы не прибавлялось много сил. На голодном пайке, избитый, раненный, отравленный, он молча ждал своей участи.

Сожалея лишь об одном: не удалось завершить начатое.

- Посмеяться пришла? - рыкнул он, когда дверь приоткрылась, и в палату скользнула Комацу.

Она покачала головой и безбоязненно села на краешек кровати.

- Рен много знала обо мне, как и я о ней. Ваших родителей казнили как предателей, ей было поставлено клеймо неблагонадежности. Ни дома, ни друзей, ни учебы, ни работы с таким штампом в документах она не могла найти. Ты был еще слишком маленьким, когда ее выставили на улицу с одной сумкой в руках. Вокруг собиралась толпа, которую разогнал подъехавший военный. Он предложил Рен работу. Танцевать в военном клубе… со всеми вытекающими… обязанностями.

- Ты лжешь! - вскипел Эрик. - Сестра никогда бы….

- Черная блестящая машина, человек в деловом дорогом костюме, с пышными усами, золотыми зубами и дымящий дорогие сигары - так описывала она его, - проговорила Комацу.

Эрик побледнел. Он помнил этого мужчину и эту машину. И то, как побледнела сестра и быстро убежала, сжав его ручку до боли.

- Рен всегда была красивой, - Комацу слабо улыбнулась. - Но она предпочла убежать в приемный пункт набора в армию. Двадцать лет непрерывной службы в армии позволяли ей смыть клеймо неблагонадежности и давали тебе возможность на обучение в лучших колледжах столицы. Этого хватило, чтобы она подписала контракт. А через восемь лет безупречная служба, рвение, карьерный рост позволили ей попасть в нашу лабораторию, стать охраной для особо секретного объекта. Для меня. Рен стала моим первым и единственным на то время другом. Она всегда помогала мне, поддерживала. Рассказывала, какой он - мир снаружи. Ты даже себе не представляешь, как рисковала она, пронося мне под пиджаком первые весенние цветы. Их еще называют “гусиные лапки”, знаешь такие?