Комбат

– Если бы они все так бестолково действовали, тогда и война не затянулась бы. Но, кроме этих, у Дудаева есть другие. Те, что три машины сожгли и тринадцать человек, почти два отделения, вместе с офицером положили. И таких козлов у него много. Докладывай комбату об атаках духов!

– Он охренеет, узнав подробности!

– От этой войны мы скоро все охренеем, Юра. Докладывай! А я обойду подразделения.

Голубятников воспринял доклад Кошерева на удивление спокойно. Он уже пережил в себе ни чем не оправданные потери подчиненного личного состава. После непродолжительной паузы повторил приказ:

– Пока оставаться на месте, гасить все проявляющиеся огневые точки боевиков, находиться в готовности вернуться на исходные позиции в парк.

Комбат отключил связь. Передал гарнитуру связисту и капитан Кошерев, продублировав по команде распоряжение Голубятникова. А Святослав вызвал генерала:

– Питон! Я – Лидер!

Ответил заместитель комдива:

– На связи!

– Где Питон?

– У начальства. Что у вас произошло? Мы слышали взрывы, стрельбу…

Пришлось докладывать обстановку заместителю командира соединения. Тот приказал ждать дополнительной команды, так как сам принять решение не может. Голубятников взорвался:

– А что вы можете? Планы рисовать да людей на гибель посылать? Но мы еще разберемся с этим.

– Лидер! Не забывайтесь! – воскликнул заместитель комдива.

– Да шел бы ты! Как объявится генерал, пусть связывается со мной.

– Это он решит сам, без подсказок.

– Или я буду решать, что делать, без ваших очень «ценных указаний». Все!

Голубятников бросил гарнитуру связисту. Присел на стул салона командно-штабной машины. Затем резко поднялся, вышел на улицу.

К нему подошел командир разведроты:

– Товарищ подполковник, тут с привокзальной площади вышел капитан-пехотинец, с ним трое бойцов.

– Где капитан?

– За «Сорокой»!

– Давай его сюда!

Телинский подвел до предела уставшего, в рваном, грязном, местами окровавленном обмундировании офицера.

– Кто вы? – спросил Голубятников.

– Начальник штаба одного из батальонов, что чеченцы уничтожили у вокзала, капитан Тихомиров. Со мной три солдата из разных подразделений.

– У тебя кровь на бушлате, ты ранен?

– Это не моя кровь. Я не ранен, солдаты тоже.

– Какова обстановка в районе вокзала?

Капитан взглянул на Голубятникова безумным взглядом:

– Какая обстановка? Там, подполковник, п…ц! Полный п…ц. Не ходите туда. Спасать уже некого. Более суток мы дрались, и это после того, как боевики почти сразу сожгли из гранатометов большинство боевой техники. Но мы дрались. Нам никто не помог. Никто. А сейчас поздно.

Он неожиданно схватил Голубятникова за отворот утепленного камуфляжа:

– Где ты раньше был, комбат?! Почему не помог?!

– Успокойся!

Капитан как взорвался, так и сник. Отпустил куртку:

– Я спокоен, комбат! Как никогда спокоен. Но ты туда не ходи, там п…ц! Слышишь… Ад там, подполковник! Не губи своих ребят. Уходить надо из Грозного, уходить, или все ляжем здесь.

Голубятников кивнул Телинскому:

– Отведи его в КШМ, пусть медики приведут в чувство.

– Да у него, похоже, крышу снесло…

– Значит, надо поставить ее на место. И солдат не забудь.

Телинский увел выживших. А к комбату подбежал солдат разведроты, доложил:

– Товарищ подполковник, от вокзала по рельсам в нашу сторону движутся две БМП-2.

– БМП?

– Так точно!

– Идем, покажешь!

– Здесь недалеко.

Голубятников вышел к разрушенной будке, откуда и без бинокля разглядел эти две медленно движущиеся по рельсам боевые машины пехоты. На броне по двадцать, не меньше, солдат.

Комбат вышел навстречу.

БМП остановились. Голубятников увидел, что на броне машин в живых с десяток бойцов, остальные трупы. Солдаты не бросили товарищей, павших в бою, и отходили вместе с ними. С моторного отсека на полотно сполз старший лейтенант. Ноги его были перебинтованы, он заметно хромал. Но подошел к Голубятникову, представился:

– Командир взвода лейтенант Петрушин. Вывожу последних оставшихся в живых солдат двух батальонов мотострелковой бригады. Больше там никого живых нет. Не ходите туда, товарищ подполковник, там боевиков немерено, там смерть.

– Я понял тебя, лейтенант. На местности ориентируешься?

– Более-менее.

– Как выйти в парк Ленина, знаешь?

– Найду дорогу!

– Следуй туда. В парке медики, они помогут вам.

– Кому еще можно помочь…

Голубятников помог офицеру подняться на броню головной БМП, и траурная колонна продолжила путь к парку.

Комбат вернулся в КШМ. И тут же связист доложил:

– Генерал на связи, товарищ подполковник.

Выдохнув воздух, комбат принял гарнитуру, ответил:

– Я – Лидер!

– Лидер, я – Питон! Доложи обстановку!

Голубятников, стараясь сдерживать себя, переспросил:

– Обстановку? Что ж, слушайте, генерал! В ходе выполнения боевой задачи на технике по вашему приказу в тумане часть колонны ушла на проспект. У Дома печати…

Докладывал Голубятников медленно, не упуская ни малейшей подробности. Завершая доклад, выкрикнул:

– Вот цена вашего упрямства, генерал! Я же просил разрешения идти пешком?! Нет, вы запретили. В результате я потерял…

Генерал тоже повысил голос:

– Ты не кричи, комбат! Сам виноват, что колонна разделилась. Сам и ответишь за гибель солдат.