Комбат. Остановить блицкриг!

– Благодарю. – Сергей опустился на то же самое место, где располагался в прошлые разы. Нет, суеверным он никогда не был, боевой офицер, чай, а не малообразованный фермер с какой-нибудь недавно колонизированной аграрной планеты, но традиция есть традиция. А традиции, так уж исстари повелось, в армии или на флоте нарушать не принято. В прошлый раз все хорошо окончилось, глядишь, и сейчас тоже все нормально выйдет. Хотя учитывая экстренную эвакуацию…

– Значит, нашел все-таки предка? – подал голос замначальника академии полковник Шкенев, неожиданно задав вовсе не тот вопрос, которого ожидал капитан. Собственно, именно ЭТОГО вопроса он вообще не ожидал. От слова, блин, совсем… – А ты упрямый, молодец. Прямо как я в молодости. Верно говорю, а, Иван Федорович?

– Верно, верно, – пробасил Роднин, ухмыляясь. – Много ты мне крови попортил, еще когда я ротой командовал, а ты на взводе стоял… – и легонько прихлопнул ладонью по столешнице. – Все, отставить воспоминания. Дальше по существу.

– Товарищ полковник, – стушевался Кобрин. – Это произошло абсолютно случайно, ни в коем случае не в ущерб основному заданию. Так получилось…

– А я тебя разве в чем-то обвиняю? – с искренним удивлением вскинул брови Шкенев. – Всего лишь констатирую факт. На-ка вот, глянь, я специально распечатал. Все равно ведь первым делом полезешь проверять, а так я тебе время сэкономлю.

По поверхности стола скользнул лист пластобумаги с несколькими строчками печатного текста. Еще не понимая, в чем дело, Сергей взял его, сразу узнав стандартную шапку объединенного банка данных архива МО. Пробежал глазами. Глубоко вздохнув, перечитал еще раз, медленнее, хоть и с первого раза все было понятно:

«…командир разведвзвода, старший лейтенант Федор Андреевич Кобрин пал смертью храбрых во время выполнения боевого задания 14 октября 1942 года. За проявленный героизм и личную храбрость в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками награжден орденом Красной Звезды (посмертно). Подробнее – см. файл номер 433/121290, реестр. номер записи 5ВК.443.337-ВГ. Доступ полный…»

Вот оно, значит, как? Сначала был июнь сорок первого, затем август. А теперь аж октябрь сорок второго. Старший лейтенант, кстати! Вернулся-таки предок на фронт, несмотря на тяжелое ранение, да еще и с повышением. Но в итоге все равно погиб… Вот только что все это значит? Что история меняется? Так это ему и так известно, непосредственный, можно сказать, свидетель. Или, что вернее, причина…

– Прочитал? – продолжил полковник. – Вот такие дела, капитан. Не так-то просто, как выясняется, историю менять, верно? Ладно, прежде чем начнем разбор полетов, можешь задать свой вопрос. Вижу же, хочешь о чем-то спросить? Про дальнейшую судьбу своего реципиента, полагаю?

– Так точно, товарищ полковник. Что с подполковником Сениным? Погиб?

– Тяжело ранен, осколочное плюс сильнейшая контузия, отправлен в госпиталь. Выжил, но в строй вернулся только через полгода. И экипаж твой тоже уцелел, не переживай, хоть и завалило их той бомбой. Но ребята молодцы, и сами откопались, и командиру помощь оказали. Самое интересное, ему полученная контузия в определенной мере даже помогла: никто, включая самого подполковника, так и не понял, что он о событиях этих двух дней ничего не помнит, решили – последствия травмы.

– А… дальше?

– Дальше тоже нормально. – Полковник прекрасно понял, что Сергей имел в виду. – «Лаптежники» твоих прилично потрепали, но не смертельно. Так что к тому моменту, когда к немцам подкрепление подошло, бригада уже стояла в глухой обороне. Почти три часа держались, а потом приказ на отступление пришел, как Михайлов и обещал. Отошли без потерь. Остальное можешь самостоятельно в архиве узнать, доступ имеешь.

Помолчав несколько секунд, Шкенев прочистил горло и продолжил:

– Все, капитан, с этим закончили, теперь к делу. Да, и чтоб ты не сидел, будто рельсу проглотил, официально уведомляю: тренировку курсант второго курса Кобрин Сергей Викторович прошел успешно, результат засчитан. Так что расслабься, сдашь переводные экзамены – и вперед на третий курс. Но расслабляйся не сильно. Поскольку сейчас мы с товарищем генерал-лейтенантом тебя мала-мала ругать станем. И за то, что потери во вверенном подразделении большие, и за лихачество «на боевом скакуне во главе атаки», и за всякие прочие глупости вроде решения не идти в составе колонны, а срезать путь. Чего напрягся, думал, в сказку попал?