Комбат против волчьей стаи

— Да, такой же, только не в костюме, а в камуфляже, борода, волосы длинные, лицо загорелое, что у негра. Но награды при нем, — как еще об одном подвиге своего бывшего командира сообщил Валера.

— На Калужской, значит? — Борис Рублев поднялся, крепко пожал руки все еще продолжавшему прятать глаза Валере и погрустневшему Паше.

— Всяко, ребята, в жизни бывает. Никто не знает, как оно повернется.

— Увидишь его, майор, привет передай от Валеры и от ребят. И помни, что мне пообещал.

Рублев с Подберезским вышли на улицу. Безрадостный осенний пейзаж и настроение мужчин удивительным образом гармонировали, дополняли друг друга.

— Как на кладбище, — пробурчал Рублев, глядя на деревья, уже без листьев, на пустынный переулок.

— И решетка на окне словно кладбищенская ограда, — добавил Подберезский, садясь в машину.

— Поехали.

Глава 14

Одной из составляющих успеха Курта было то, что он методично уничтожал свидетелей своих преступлений. И теперь, когда от фиктивной фирмы «Долида» можно было ожидать только неприятностей, он решил убрать и Щукина. Учитывая серьезность происшедшего на шоссе Москва — Симферополь, можно было предположить, что Щукина уже ищет милиция.

Но отыскать бомжа не так-то легко, и Курт был уверен — выигрыш во времени у него есть. Милиции понадобиться несколько дней для этого, а он собирался ликвидировать Щукина на другой день после перестрелки.

Дело это Курт поручил Тормозу, благо тот знал Щукина в лицо, возил его регистрировать фирму. Тормоз оставил машину за пару кварталов от Киевского вокзала и дальше отправился пешком. Он прошелся по перрону, заглянул в залы ожидания, но Щукина нигде не было видно.

«Вот черт, — подумал Тормоз, — теперь искать еще придется».

Он обошел билетные кассы, спустился в туалет, бомжей хватало, но нигде он не увидел характерной щукинской бороды, нигде не блеснули медали.

«Что ж, придется рисковать».

Тормоз отыскал в углу зала ожидания старого бомжа, мучающегося похмельем, и напрямую поинтересовался:

— Сему Медалиста не видел?

— Вечером, — коротко ответил бомж, протягивая проходившей женщине ладонь, сложенную ковшиком:

— Подайте, Христа ради.

— Где он? Его менты ищут!

— Вечером будет, — с трудом ворочая языком, проговорил бомж.

— Вечером поздно, — Тормоз превозмогая брезгливость, схватил бомжа за плечи и несильно, боясь, что того может вырвать, тряхнул.

В седой спутанной шевелюре явственно виднелись насекомые.

Пару раз вдохнув кислый запах пота. Тормоз стал дышать ртом.

— В метро он теперь.., с цыганами собирает.

— Чего?

И бомж понимая, что от него не отвяжутся, да и выпросить у Тормоза на бутылку нереально, решил рассказать все начистоту:

— Он теперь на Калужской линии в инвалидной коляске милостыню вместо цыган собирает.

Наконец-то, Тормозу все стало ясно.

— А здесь он точно появится?

Бомж пожал плечами.

— Может да, может нет.

Тормоз чертыхнулся и подумал:

«Идеально было бы дождаться его вечером подальше от посторонних глаз, но если сегодня сорвется, Курт не простит. Придется идти в метро».

— А где он спит?

Бомж замотал головой.

— Я не знаю.

Места ночлежек местной публикой не выдавались никому. Это было святое. Тормоз отряхнул руки и, держа их перед собой, спустился в туалет, там долго мыл пальцы.

«Придется идти в метро, — решил он, — а там посмотрю по обстоятельствам. Если получится аккуратно, там же и кончу его, в толпе легко затеряться. Нет, лучше заговорю, выкачу на улицу и там разберусь, где-нибудь во дворах».

Так и не избавившись от омерзения после того, как прикасался к бомжу, Тормоз выбрался на свежий воздух и зашагал к метро. Он стал на станции в конце платформы и вглядывался в окна тормозившего поезда. Разглядеть есть ли внутри Щукин на инвалидной коляске или нет, было трудно.

Тормоз вскочил в последний вагон, проехал станцию, затем побежал вдоль состава. В последний момент вскочил в уже закрывавшиеся двери и, прильнув к стеклу, смотрел, не виднеется ли где на платформе инвалидная коляска. На следующей станции вновь выбегал, быстро шел вдоль состава. Убедившись, что колясочника нет, он оставался на платформе и проводил взглядом гремящий поезд, уносившийся в темноту тоннеля.

«Ничего, ничего, — успокаивал себя Тормоз, объеду всю линию. Никуда он не денется».

В промежутках между остановками он прислушивался к разговорам в вагонах. Быть может, кто-нибудь упомянет об инвалиде, собирающем милостыню. Больше расспрашивать о Щукине он не рисковал.

Тормоз уже сбился со счета, сколько раз он заходил и выходил из состава, уже не смотрел на названия станций, не вслушивался в объявления.

Выход на платформу, взгляд влево, вправо, забежать за колонны — пусто и дальше в путь.

Вдоволь набродившись, наездившись на метро, Тормоз уже придумал несколько вариантов, как лучше расправиться со Щукиным и уйти незамеченным.

И, наконец, когда поезд подходил к станции, а Тормоз вновь до боли в глазах вглядывался сквозь поцарапанное стекло двери, то увидел как сверкнули ободья инвалидной коляски, развернутой к нему спинкой. Поэтому он и не мог разглядеть лица, человека сидящего в ней.

— Выходите? — услышал за собой Тормоз женский голос.