Комбат. Вначале было слово

Краем уха слушая этот диалог оптимиста и пессимиста, Рублев поглядывал на улицу, ожидая, когда закончится дождь. Вдруг возле палатки затормозил шикарный автомобиль. Из него выскочил мужчина в отлично сидящем костюме из дорогой шерсти. Он сунул Арутюну деньги и с шаурмой в руках вернулся к лимузину. Любопытства ради Борис заглянул в окошко – благо дождь разогнал всех покупателей.

– Неужели кризис добрался и до олигархов? – спросил он.

– Может, и добрался, – Арутюн пожал плечами. – Но если ты говоришь о господине в «бентли», то он ко мне около года не заглядывал.

– Ясно. Скряга типа Карнеги, годами носившего один костюм.

– Я впервые слышу, дорогой, эту нерусскую фамилию, только мне рассказывали про одного очень богатого человека, для которого в ближайшей тюрьме специально заказывали зэковскую пайку.

– Ностальгия замучила, – вставил Рублев.

– Вот ты опять говоришь умные слова, а все гораздо проще. Человека греют воспоминания о прошедшей молодости, даже если эта молодость проведена в тюремной камере.

– Ты прав. Впрочем, мы имели в виду одно и то же, – заметил Борис.

* * *

Да, Арутюн был прав. В школьные и студенческие годы бабушка делала шаурму, которую Марципанов – а именно он выскакивал из «бентли» – брал с собой на занятия. Правда, тогда никто не знал такого названия – шаурма. Вообще-то бабушкины творения казались Игорю Леонидовичу гораздо вкуснее, но, как известно, в молодости и солнце ярче светило, и трава была зеленее, и водка несла только пользу.

Развалившись на заднем сиденье лимузина, Марципанов откусывал по кусочку, будто надеясь, что один из них перенесет его на несколько десятилетий в прошлое. Хотя он сам не был до конца уверен, какое состояние приятнее: бедная молодость или обеспеченная зрелость. Марципанов до сих пор помнил, насколько он был счастлив, достав билет на концерт Элтона Джона. Увы, именно помнил, то есть мог рационально объяснить, почему в годы застоя приезд западной эстрадной звезды вызывал такой ажиотаж у советских подростков, а счастливчики, купившие билет, чувствовали себя так, словно им организовали экскурсию в райские кущи. Однако вернуть при этом хотя бы частичку тех, прежних, восторженных эмоций Марципанов был не в состоянии. Сейчас у него было все и он не то что Элтона Джона – мог вживую увидеть всех своих любимых исполнителей. Достаточно было озадачить секретаря. Но не хотелось, не озадачивалось. То ли слишком рано выветрились все желания, то ли их доступность вызывала у Игоря Леонидовича жесточайшую хандру.

Марципанов шмыгнул носом. Так всегда. Стоит ему зимой отправиться поближе к экватору – и по возвращении домой простуда гарантирована. Можно было недельку посидеть дома, но тогда острый приступ тоски доставит ему куда больше неприятностей, чем банальное ОРЗ.

Машина остановилась у здания аэропорта. Игорь Леонидович сам достал из багажника сумку и небрежным движением руки отпустил водителя.

«Сейчас по бабам помчится, а жене скажет, будто до вечера провожал хозяина», – раздраженно подумал Марципанов, хотя прекрасно знал, что если и есть у шофера любовница, то отправится он к ней лишь после того, как загонит машину в гараж.

Водитель слишком дорожил высокооплачиваемой работой, а Марципанов поставил ему условие – никогда не использовать «бентли» в личных целях.

В самолете оба места рядом с Игорем Леонидовичем были свободны. Он всегда выкупал их, если подворачивалась такая возможность. Случилось это после того, как его попутчицей оказалась дамочка. Моложавая, симпатичная. Но такая дура, прости господи! Весь полет ныла, что она боится разбиться. Как будто любой нормальный человек, забираясь в салон лайнера, не испытывает аналогичных опасений! Причем эта истеричка не столько боялась, сколько хотела поведать всем находившимся в зоне досягаемости о своих страхах. Напрашивалась на то, чтобы ее пожалели, кретинка! Видимо, при всех дорогих украшениях, которыми дамочка была увешана, словно новогодняя елка, в ее личной жизни имелись серьезные проблемы. Но глупо за время короткого полета вываливать на окружающих личные трудности. Только изрядно приняв на грудь, человек может жаловаться незнакомым людям на жену-стерву, начальника-кровопийцу и накрывшуюся подвеску любимого автомобиля. А вот когда милая женщина плачется, что боится погибнуть в авиакатастрофе, ее поймут и ей посочувствуют. По крайней мере, ей так кажется. Марципанову же показалось иначе. Для того ли он платил солидные деньги, чтобы найти свою могилу в воронке от рухнувшего на землю самолета? Зачем раньше времени заказывать оркестру похоронный марш? Он долго крепился, но в конце концов оборвал женщину:

– Вы зря так убиваетесь. Мы все застрахованы на кругленькую сумму.

– Я знаю. Но при чем здесь страховка? – удивилась женщина.