Комбат. Вырваться из «котла»!

– Внешние и внутренние враги все-таки добились своего, и СССР распался в самом начале 90-х годов. Бывшие союзные республики быстро позабыли, что были «братскими», и стали так называемыми «независимыми государствами». Но Россия, объявившая себя наследницей Советского Союза, не сдалась, и все последующие годы пыталась что-то изменить. Ей это удалось. Но капиталистические страны тоже сдаваться не собирались, и все шло к новой мировой войне. И в этот момент ученые открыли гипер… э-э… возможность путешествовать к дальним звездам. Вот так и образовалась Земная Федерация – объединение множества планет под единым руководством. Но вскоре и она начала распадаться – помнишь, я уже рассказывал? Начались бесконечные войны за независимость, а на самом деле – за деньги и еще раз за деньги.

Товарищи снова замолчали.

Поколебавшись, Кобрин достал практически опустевшую фляжку, сделав глоток спирта. Хотелось надраться вдрызг, до беспамятства. Чтобы хоть на несколько часов, но забыть все то, чему он оказался свидетелем за эти дни. Забыть о том, что он вынужден был рассказать особисту. Но – нельзя, ему еще товарища к своим вывести нужно, благо совсем ничего осталось, буквально километра три-четыре. Спасибо полученной в будущем информации, очень помогла.

Прикрыв глаза и ощущая, как выпитый спирт растекается по телу теплой волной, комбат припомнил события сегодняшнего дня. Выехали, едва рассвело, и перли с «огромной» скоростью километров 15–20 в час по едва различимой грунтовке почти до обеда. Затем дорога закончилась обрушившимся от времени мостиком через не особо и широкий ручей – судя по набитой узенькой тропке, в этом направлении местные ходили исключительно пешком, перебираясь через ручей по двум замшелым бревнам. Мотоцикл, как ни жаль, пришлось бросить, откатив подальше в заросли и закидав ветками. Дальше шли пешком. Комбат тащил на себе пулемет, трофейный ранец с припасами и патронами и оба автомата, Зыкин, несмотря на первоначальный протест, топал налегке. Впрочем, уже через километр особист вынужден был признать, что командир прав – ходок из него оказался никакой. Еще и в мотоциклетной коляске его прилично растрясло: по такой-то дороге! Спустя пару часов движения с частыми остановками товарищи обнаружили эту поляну. Где, наконец, и поговорили…

Тяжело вздохнув, Кобрин незаметно взглянул на контрразведчика. Витьку ему было искренне жаль, поскольку капитан отлично осознавал, какой огромный массив информации он на него вывалил. И еще какой информации! Тут и привыкшему к подобному человеку будущего тяжко бы пришлось, а уж далекому предку? Такого разрыва шаблона лейтенант определенно еще ни разу в жизни не испытывал, а ведь он еще и ранен! Меньше часа назад парню все казалось таким простым и понятным: вот мы, а вот противник. Он пока наступает, но мы вот-вот встанем в глухую оборону, ослабим немца, переварив его передовые силы, – да и погоним обратно. Но все оказалось совсем не так просто. И будущее тоже оказалось… непростым.

Комбат прекрасно понимал, что сейчас творится в душе товарища. Из окопов оно всегда так кажется: вот только победим – и все станет просто прекрасно, куда лучше, чем было ДО войны. И вдруг выясняется, что ПОСЛЕ войны станет только хуже. Пусть и не сразу, но станет. Снова будут войны, пусть и необъявленные; снова станут погибать твои боевые товарищи, а страна – тратить столь нужные ей средства на то, чтобы не быть сожранной ждущими реванша кровожадными соседями. И не важно, сколько до тех соседей – тысяча километров или десяток световых лет. Да и какая, собственно, страна? Ведь той, в которой ты родился, которой служил и защищал, больше нет…

«Извини, Вить, – мысленно проговорил Сергей. – Но иначе я не мог, никак. Ты ДОЛЖЕН БЫЛ знать. Так честнее. А что не все рассказал – так и не нужно тебе знать ВСЕГО. Но ты выдержишь, я в этом абсолютно уверен. Еще бы донести это знание до высшего руководства, но как, как?! Простого комбата, еще и потерявшего свой батальон, а сейчас и вовсе оказавшегося в немецком тылу, уж точно слушать не станут. Да и времени почти не осталось, скоро меня вернут обратно – и все».

– Слышь, командир, – подал голос Зыкин. – Но нужно же что-то делать, как-то все то, о чем ты знаешь, до наших довести? И про ход войны, и, самое главное, про то, что дальше будет?

– Нужно, – без особого энтузиазма согласился Сергей. Не рассказывать же парню, что до своих дойдет исключительно комбат Минаев и никак не капитан Кобрин. – Очень даже нужно. Вот только как? То, что мы с товарищем Карбышевым познакомились да жизнь ему спасли, очень хорошо и даже замечательно, только мало этого. Он, конечно, фигура серьезная, даже на уровне Генштаба, но вряд ли помочь сумеет.

– Это как так? – заинтересовался особист.

– А вот сам посуди, Витя. Ну, не рассказывать же ему о том, что я из будущего? Все равно не поверит, каким бы профессионалом ни был. А без этой веры вся моя информация – просто слова. Да и кто я такой? Всего лишь простой командир батальона, каких в армии тысячи. Кто меня слушать станет?

– Ну, я же поверил?