Комбат. За личное мужество

— Да заигрался он. Ушел в бомжи и не вернулся. С женщиной одной сошелся. У них с Лизой все равно дело к разводу шло. И Рубинштейн на коней сел. Я сначала хотел только фотки Малиновского в облике бомжа с этой его дамой сердца Рубинштейну по Интернету послать. Но потом по ходу переиграл.

Анжела хотела еще что-то спросить. Но тут ожил мобильный Константина.

— О, вот и Заика звонит, — сказал Константин и процедил в трубку: — Хэллоу.

Но, как поняла Анжела, звонил кто-то другой.

По мере того как Константин слушал абонента, он изменялся в лице, бледнел, в конце концов злобно крутнул головой и спросил:

— Значит, этого Коляна выпустили? Если это так, его убирать нужно, и немедленно… Нет, Гарик, нет! У механика будет его работа, а Коляна ты уберешь. И немедленно. Все. Мне сейчас механик звонить должен. А эту, как ты сказал там ее зовут… Серафиму Карловну… мы на себя возьмем. Кто-кто… Дед Пихто. Потом узнаешь. Все. Времени тебе до вечера… Диктуй точный адрес этой глазастой Серафимы.

— Это что, Гарик звонил? — удивленно спросила Анжела.

— Гарик, Гарик… — недовольно поморщился Константин.

— Я думала, он спит еще…

— И я думал, что он спит… А он уже весь в делах… — задумчиво пробормотал Константин.

— Что-то случилось? — спросила Анжела, с тревогой глядя на Константина.

— Случилось… По всему городу морду мою развесили. Бомжеватый алкаш один и старушка запомнили. Фоторобот составили. Теперь никуда не сунешься.

— Так что это за свидетели! — скептически хмыкнула Анжела. — Бомж и полуслепая старушка…

— Полуслепая… Ничего себе полуслепая… Где она меня высмотрела… может, в глазок видела… или в окно… Суть не в том. Свидетелей нужно убрать. От греха подальше…

— Убрать — это убить?

— Нет, к себе пригласить…

— Но как же тогда от греха подальше… Если убить, то, значит, наоборот…

— Что «наоборот»?

— Убить — грех…

— Слышь ты, Анжела! Ты выпендриваешься или как?! Как говорится, любишь кататься — люби и саночки возить… Или ты хочешь чистенькой остаться? Если меня сейчас в ментовку загребут, дело лопнет. Так что кого-кого, а этих двоих свидетелей придется убрать. И немедленно. Гарику я поручил алкаша Коляна, бывшего сожителя Маруси, с которой Малиновский тусовался, а тебе придется к этой Серафиме Карловне наведаться.

— Мне?! — воскликнула Анжела.

— Ну не мне же! — передернул плечами Константин. — Или ты предлагаешь еще кого-то к этому делу подключить?

— Нет, но… Я не смогу застрелить человека…

— Да не надо стрелять… — махнул рукой Константин. — Ты сейчас пошли кого-нибудь из своих служанок, пусть тортик купят и коробку конфет. Я над ними поколдую, а ты завезешь вот по этому адресу. Скажешь там, что в честь Дня пожилых людей. От там мэра или пэра…

— А разве сегодня День пожилых людей? — удивилась Анжела.

— А какая разница?! Главное, чтобы бабулька чаек с твоим тортиком попила. У нас выхода нет. Нам действовать нужно. Ты же хотела войти в дело. Или думала, что тебе выпадет только дивиденды подсчитывать?

— Ладно, — кивнула Анжела, — только мне прикид нужно соответствующий…

— Ну конечно… В пеньюаре к бабулькам социальные работники не приезжают. Костюмчик, платьице строгое подыщи, паричок, очки и какую-нибудь красную шаль, шарф или красную косынку.

— Зачем? — не поняла Анжела.

— А затем, — проговорил Константин, — правила конспирации… Быть позаметнее. Соседи, даже если тебя увидят, что запомнят? Яркий шарф, очки, шляпу или там косынку красную. А черты лица, даже если захотят, в их памяти никак не отобьются.

— Это что-то новенькое, — хмыкнула Анжела. — Я всю жизнь думала, что конспирация — это стать незаметным.

— Индюк тоже думал, да в суп попал… — сказал Константин и кивнул: — Иди работай, лапа моя… И не забудь, тебе еще Лизу нужно окучить… Вот тебе адрес этой старушки и номер мобильного Лизы. Позвони. Вдруг отзовется. Тогда в гости к ней съезди. Разузнай, как она да что с ней…

Анжела молча кивнула. С одной стороны, хорошо, что Константин так быстро согласился взять ее в долю, но с другой — она теперь тоже будет повязана с ним криминалом. Одно дело — придумать аферу и разводить богатых людей на деньги, и совсем другое — избавляться от свидетелей. Но и отступать ей не хотелось. Ее психоаналитик ей так и сказал: «Только не отступай! Судьба будет бросать тебе вызов, а ты его принимай. Принимай. И сама смело бросай вызов судьбе».

В магазин за тортом и конфетами Анжела поехала сама. А когда вернулась домой и поднялась на второй этаж, услышала, как в кабинете Константин с кем-то ведет оживленную беседу. Этот «кто-то» очень сильно заикался, и Анжела поняла, что это, очевидно, и есть тот, кто должен будет «решить вопрос» с отцом Лизы.

Пока Константин был занят, можно было поставить торт в холодильник, но вместо этого Анжела, стараясь не шуметь, вошла в свою комнату и, взяв в руки кружку, опять припала к стене. Ей не терпелось узнать, как именно эти двое намереваются расправиться с человеком, у которого, несомненно, есть охранники.