Комбинат

Вскакиваю с постели. Беспрерывный рёв утренней сирены заполняет общую спальню. Вялые, заспанные заготовщики напяливают рабочие комбинезоны. Начинается новый день.

Застёгиваю молнию, надеваю ботинки. Иду со всеми завтракать.

Город, набережная. Порой мне снятся совсем уж невероятные вещи. Нет никаких городов, нет и не было никогда.

* * *

Говорят, кроме Комбината, ничего нет.

День сменяется другим. Время тянется, как резина. Десять дней, двадцать, четырнадцать. Что больше — двадцать или четырнадцать? Естественно, четырнадцать. Это где-то между тридцатью и пятидесятью.

С нетерпением жду перевода в отдел тестирования. Когда в цех заглядывают Надзиратели, радостно вздрагиваю. И всякий раз оказывается, что зря. Они неизменно проходят мимо. Только однажды один из них остановился возле моего рабочего места. Скорее всего, тот самый, который дал слово, что меня вот-вот повысят, а, возможно, и другой — все Надзиратели похожи друг на друга. Когда он, по своему обыкновению, приветствовал меня долгим, вдумчивым обнюхиванием, я набрался храбрости и спросил, когда меня, наконец, повысят. Надзиратель строго покачал щупальцем и ответил: «Всему свой срок».

Вчера тестировщиком назначили моего коллегу, с которым мы долго работали бок о бок. Весь цех провожал его дружными аплодисментами. Шум стоял, как во время ливня. Один я не хлопал. Думал, сдохну от зависти.

Ну почему не я?

Нужно трудиться прилежнее, ещё прилежнее, не жалея сил. Но вот что непонятно — сырья с каждым днём удаётся добыть всё меньше и меньше, хотя вентили выкручены на полную мощность. Капсулы вечно полупустые. Оборудование барахлит, не иначе. Я словно выжатая досуха тряпка. Как же меня это зеленит!

В свободное время всё чаще бесцельно прогуливаюсь по тёмным цеховым коридорам. Вот и сейчас бреду по узкому проходу, ведущему к столовой. На потолке жужжат и кружатся жестяные лопасти вентиляторов. Провожу рукой по стене. Осколки ржавчины опадают прямо на пол, как осенние листья. Осенние. Осенние. Да, осенние, что бы это ни значило.

Из столовой доносятся глухие голоса, громыхание посуды.

Обед. Как я мог запамятовать про обед?

Автомат с едой выдаёт мне железный поднос, миску с жиденьким крем-супом, ломоть хлеба и стакан сока. Шарю глазами по залу, ищу, где бы присесть.

— Эй, Олд Спайс!

Хир… как его, Хироси машет рукой. Он сидит со своей компашкой в центре зала. Уже не стажёры, а полноправные работники Комбината. В чистеньких, серебристо-синих комбинезонах. А кто тогда за столиком для новичков? Какой-то темнокожий пацан в клетчатой рубашке, с выкатившимися от страха глазами. И Мауриц тут как тут, щурится, хитро улыбается, что-то бурчит.

Подсаживаюсь к Хироси и его дружкам.

— Здорово, Олд! Как поживаешь?

— Да, конечно.

— Что значит «да, конечно»? Как делишки, спрашиваю.

— Думаю, нет.

Хироси присвистывает. Разве я что-то не то сказал?

Хочу, чтобы все замолчали, не могу разобраться в собственных мыслях. Они путаются, как провода Оборудования. Трудно думать, когда вокруг такой галдёж.

А вдруг это испытание? Что, если он специально меня подозвал? Вглядываюсь в его насмешливое лицо. Так и есть. Надзиратели подослали его ко мне, чтобы проверить, гожусь ли я для работы в отделе тестирования.

— Ты ешь, ешь, — говорит Хироси. — Не буду тебя отвлекать.

И отворачивается, потеряв ко мне всяческий интерес.

Итак, ты провалил экзамен. Сомнений нет. Прощайте, мечты о повышении. Всю жизнь проведу в робе заготовщика… Удивительно, но сразу стало как-то спокойнее, легче. Больше не к чему стремиться. Не о чем грезить. Что ж, в заготовочном цеху тоже неплохо. По крайней мере, тут мне всё знакомо. Здесь мой дом.

Хироси с довольным видом рассказывает какую-то историю. Ну-ка, ну-ка…

— Самый обычный день, я за Оборудованием, уже две капсулы наполнил, достаю третью, и тут чувствую, подошёл ко мне кто-то. Выключаю аппаратуру, смотрю, Надзиратель стоит. Нюхает, понятное дело. Ну, жду, что скажет. А он такой: «Отлично справляешься, хвалю». Представляете?

— Да ладно, — рыжая аж рот раскрыла.

— Ну да. А потом скрестил щупальца и говорит: «Я доложу о твоих успехах руководству. Считай, что твой перевод в отдел тестирования — вопрос уже решённый».

У меня комок в горле застрял. Не могу проглотить.

— Ты такой умница, — говорит рыжая. — Я всегда знала, что ты добьёшься успеха.

— Ай да Хироси! — усатый толстячок хлопает приятеля по плечу. — Ай да молодец!

Это нечестно. Нечестно, неправильно, несправедливо. Какой у этого выскочки трудовой стаж? Вот ведь пронырливый молокосос, пролез поверх моей головы.

Чувствую себя ничтожеством. Надзиратели меня обманули. Даже хуже — вытерли об меня щупальца.

Хироси вдруг нахмурил лоб. Глядит на стол для стажёров и выкрикивает:

— Слышь, Мауриц! Не пудри-ка парню мозги.

— Чего?

— Что слышал. Ни черта ты не знаешь.

— Ошибаешься. Я всё знаю. Я даже Продукт видел. И не раз, между прочим.

— Не заливай мне тут, всё равно не поверю.

— Посмотрю я на тебя, когда имя своё забудешь. И посмеюсь, от души посмеюсь.

— Ехал бы ты отсюда, водила недоделанный!