Комбриг

А Елена на какое-то время зависла. С одной стороны, радовал факт самого вопроса про папу. Значит, эти подонки его так и не поймали. С другой стороны, почти трехмесячное молчание навевало невеселые мысли. В стране творился такой бардак, что жизнь человека не стоила практически ничего. И жив ли отец, тоже непонятно. Зато сейчас она твердо поняла одно – в Питере ей ловить совершенно нечего. Поэтому без промедления приняла решение двигать к бабушке в Москву. Лежащие на столе золотые часы бандита послужили отличной оплатой за билет, и вскоре Лена оказалась в первопрестольной. Вот только, похоже, и здесь ее каким-то образом нашли…

Весь рассказ уложился буквально в десять минут, и со стороны мы походили на воркующих влюбленных. Ну а меня заинтересовала одна вещь. Больше полугода она спокойно здесь жила, а вот буквально сразу после запроса в питерское ЧК ее находят бандиты? Как там говорил страдающий излишеством жеманных жестов ведущий: «Совпадение? Не думаю». Вот и я не думаю. Ну да ничего – разберемся. А теперь пора действовать. Наклонившись ближе к замолкшей девчонке, я сказал:

– Опиши в двух словах планировку своей квартиры. Где какие комнаты, кладовки и так далее…

Тут она уложилась вообще в минуту, и я приказал:

– Сейчас ты меня целуешь и идешь к парадному. Заходишь внутрь, но в квартиру не поднимаешься. Приготовь свой «браунинг» и жди меня.

– А ты?

– А я сначала с тем кадром разберусь. Благо людей на улице мало… Ну что – готова? – получив кивок, наклонился ближе, шепнув: – Работаем!

И дерись оно все конем! Даже если мы сейчас ошибаемся, и извозчик окажется совершенно посторонним человеком, то свой поцелуй я уже получил, да и тайну Ласточкиной узнал. А то меня ощущение недосказанности про папу с первого дня давило. Нет, она и теперь явно что-то недоговаривала, но ощущение глобальной брехни пропало. Ну а все прочие недосказанности мы разъясним, так сказать, в процессе дальнейшего знакомства.

А теперь пришло время действий. Встряхнувшись, помахал уходящей девушке рукой, после чего повернулся и, вроде как лишь сейчас увидав пролетку, громко крикнул:

– Извозчик!

Сидящий на козлах подпрыгнул и, хлопая глазами, посмотрел в мою сторону. Я же, быстро перейдя через дорогу, полез в коляску, бросив:

– Давай в Чашинский переулок! Плачу вдвое!

На что получил ответ:

– Никак невозможно-с. Прошу прощеньица. Я тут барина жду…

А голос такой глубокий, бархатный. Ну мля, прямо извозчицкий… И на запах лошадиного пота от армяка накладывается легкий дух одеколона. Интересно, куда же ты, милок, настоящего водителя этой пролетки подевал? Ничего, и это тоже узнаем. А сейчас ничего не отвечая, сделал вид, что, ругнувшись, собрался выходить, а сам кулаком рубанул по затылку мгновенно обмякшего парня. У него на башке лишь картуз был, поэтому удар прошел так, как надо. Подхватив тело и рывком сдернув его на заднее сиденье (ну уснул человек – бывает), сам бросил взгляд вокруг. Мои действия никого не заинтересовали. Точнее говоря, их никто не увидел. Группа мастеровых уже прошла, а пацаны с другой стороны улицы были слишком увлечены игрой.

После чего я быстро проследовал в подъезд, уточнив у замершей возле лестницы Ласточкиной:

– Окна квартиры у тебя куда выходят? Дорогу с них видно?

На что та четко ответила:

– Нет, не видно. Там деревья мешают. А что с Курсецким?

Я отмахнулся:

– Без сознания. – И поднимаясь по лестнице, тихо продолжил инструктаж: – Открываешь дверь и сразу пропускаешь меня вперед. Сама приготовь оружие и иди следом. Напевай при этом. Желательно сильно фальшивя.

Лена аж с шага сбилась:

– Что напевать? Зачем? И почему фальшиво?

Пришлось пояснить:

– Если в квартире кто-то есть, то он тебя услышит. Услышав, как именно поёшь, сразу подумает, что ты одна.

Спутница прищурилась:

– Думаешь, ко мне кто-то проник?

– Ну кого-то же тот офицерик ждал в пролетке? Давай сразу исходить из худшего. – И поднявшись на несколько ступенек, шепотом приказал: – Так, всё. Открывай, впускай меня и начинай вокал…

Ласточкина послушно вставила ключ и, один раз щелкнув замком, бешено посмотрела на меня, одними губами прошептав:

– Должно быть два оборота… – И тут же вполголоса замурлыкала: – Гори, гори, моя звезда. Звезда любви приветная…

Отметив, что голос у нее даже не дрожит (вот где выдержка!), я скользнул вперед. Так – коридор. Упирается в кухню. Дверь закрыта. А слева по коридору отрытая дверь, в зал. И в этой зале, за столом, находился посторонний мужик, ехидная улыбка которого при виде меня моментально увяла. На небольшой тахте вразвалку сидел еще один хмырь, явно босяцкой наружности. Увидев вошедших, он было попытался дернуться, но заглянув в провал ствола, молча выставил ладони перед собой. Сдвинув вошедшую следом Лену, чтобы она не маячила в дверном проеме (хата-то еще не осмотрена), сам тоже сместился вдоль стены и спросил:

– Кто еще есть в квартире?

Гости продолжали потрясенно молчать, поэтому, чуть качнув пистолетом, приказал: