Комбриг

После вполне удачного завершения первого раунда переговоров, когда я уже чуть не наяву грезил несметными дивизионными богатствами армии кайзера, немцы неожиданно повели себя как последние колхозные проститутки. Вернее, как – два дня была тишина. Ну, это нормально. Наверняка «партнеры» взяли паузу для осознания моих хотелок и смирения с горечью потерь. Единственно, что удивило и насторожило, так это радио от штаба фронта, в котором говорилось о том, что наша разведка засекла вывод нескольких вражеских подразделений с линии соприкосновения куда-то в тыл. Я было напрягся – а ну как фрицев жаба заела, и они вместо сдачи имущества решились на обширные контрпартизанские мероприятия? Тем более что с их стороны снялось до двух батальонов. А это весьма серьезно. Но мои ребята никого не засекли, поэтому все успокоились в ожидании дальнейших действий германцев. И эти действия последовали. На третий день к месту оговоренной встречи прибыл на бричке важный ефрейтор (и это после генералов да полковников!) и, передав пакет дозорным, чинно упылил обратно.

Еще через два часа пакет был доставлен мне. Вскрыв конверт, я прочел послание и крякнул. Стоявший рядом Буденный нетерпеливо пихнул командира в бок:

– Ну что там? Не томи!

Пожав плечами, ответил:

– Если вкратце, то нас послали на х**.

Семен, выдав неопределенный артикль «мля…», забрал у меня бумагу и, сунув ее Бергу, затребовал:

– Читай. И сразу переводи!

Пока барон с выражением озвучивал написанное собравшимся вокруг краскомам, я, молча закурив, пытался обдумать случившееся. Блин! Вот просто непонятно, с чего это фрицы настолько оборзели? Ведь так хорошо все начиналось… Или они бессмертными себя почувствовали? Опять-таки нас обозвали нехорошо. Вот прямо так и написали, что немецкое командование не ведет переговоров с бандитами. Интересно, а когда в первый раз говорили, их ничего не тревожило? Или мы «бандитами» становимся в зависимости от настроения германского генералитета?

Реакция моих командиров тоже была недоуменно-матерной. И если комбаты ограничивались небольшими загибами, то Буденный, не сдерживаясь, выдал от всей души. Я же, не особо обращая внимание на поднявшийся гомон, пытаясь поймать какую-то ускользавшую мысль, уставился на зажатую в пальцах папироску и, глядя на дым, озвучил:

– Чего же у них такого произошло, что они настолько осмелели?..

И тут умница Михайловский выдал:

– Может быть, германцы нам просто не поверили? – а поймав мой взгляд, продолжил: – Они ведь не знают наших возможностей! Вот и не поверили в то, что мы можем осуществить свои угрозы. Тогда и снятые с фронта войска сюда хорошо вписываются. Из них немцы на всем пути отхода, в ключевых точках создадут швертпункты для контроля, и в общем-то все…

Я, ободренный подсказкой, подхватил:

– Точно! Наверняка они считают, что мы можем контролировать километров тридцать-пятьдесят территории. И уйдя на это расстояние, фрицы спокойно поедут дальше уже без всяких помех. И даже если мы подорвем все, о чем говорили, то это дистанция одного, ну пусть двух пеших переходов. Так что сбитые ноги солдат вполне хорошая компенсация сохраненным дивизионным запасам. Ну а дивизию на марше только самоубийца станет атаковать…

Комиссар осторожно вклинился в образовавшуюся паузу:

– И что?

Ухмыльнувшись, я ответил:

– Как что? Все нормально. Противник несколько недооценил наши силы. Если они думают, что, взяв под усиленный контроль станции в Самохино, Дербеневке и Тихом Логу да пустив патрули вдоль железки, заживут хорошо, то они ошибаются. Мы ведь уже все, что надо, заминировали. И провода вывели так, чтобы подрывники не попадали в зону действия контроля. С расстоянием немцы тоже ошиблись. Почему-то им не пришло в голову, что мост за Елинками тоже легко взлетит на воздух.

Пташкин, на котором и висело все саперное дело, возбудился:

– Что, там рвать прямо полным зарядом? Чтобы быки снесло?

Пришлось притормозить пироманьяка:

– Э-э-э… Нет! Он нам самим еще нужен будет. Бахнуть надо так, чтобы ремонта было недели на две-три, не больше. Можно так сделать? Или там сразу все сдетонирует?

Минер солидно кивнул:

– Можно. Мы же так сразу и обговаривали… Поэтому заряды с этим учетом и заложили.

Я кивнул:

– Ну, вот и хорошо. Жалко, конечно, что фрицы кочевряжиться начали. Ну если они захотели действовать, как в сказке про аленький цветочек, то так тому и быть.

Начштаба заинтересовался последними словами:

– Это как?

Оглядев внимательно слушающих краскомов, я с деланым недоумением пояснил:

– Как же? Разве вы не в курсе – там ведь дочка изначально затребовала себе чудище огромное для утех постельных. А когда папаня возмутился, вздохнула и, сказав, что придется идти длинным путем, попросила привезти ей цветочек аленький…

Сказку знали не все (как это ни странно), но те, кто знал, начали ржать. Пытаясь при этом донести нюансы истории до незнакомых с творением про красавицу и чудовище.