Комдив. От Синявинских высот до Эльбы

Подошло время действовать «рабочим войны». Командир саперного батальона майор Я. В. Матвеев дает последние указания своим командирам. Пять групп саперов под руководством командира роты старшего лейтенанта С. Ф. Денисова и сержанта М. У. Григоренко бесшумно ползком пробираются к противоположному берегу. Под самым носом у немцев они должны проделать проходы в минных заграждениях. Малейшая оплошность одного — и все может закончиться провалом. Работа саперов прикрывается дивизионом артиллерии, минометами и станковыми пулеметами. Эти средства огневого прикрытия еще засветло были нацелены и готовы по первому сигналу саперов обрушиться на противника.

Пошло около двух часов. На том берегу тихо. Как видно, саперам удалось незаметно подползти к переднему краю немцев. Внезапно противник открыл минометный огонь. Мины беспорядочно ложатся по руслу реки, образуя проруби. Через минуту все стихло. Ружейно-пулеметного огня не слышно — значит, немцы не обнаружили саперов. Проходит еще час. Наконец-то мы видим наших героев. Лица их возбуждены от пережитой опасности. Старший лейтенант С. Ф. Денисов докладывает:

— Задание выполнено!

Медленно, как вечность, тянется время. Через час в бой. На душе и радостно, и тревожно. Кто не переживал ночь перед атакой?! «Ведь самый страшный час в бою — час ожидания атаки».

Долгие военные годы не притупляют остроты чувств. Нервы натянуты, как струны. Тяжелый многодневный труд тысяч людей пройдет через главное испытание — жестокую проверку боем.

Передовой батальон выходит к самому берегу реки, готовый к действиям. Его командир майор Д. П. Маматов держится спокойно и уверенно. Он один из лучших командиров батальонов, поэтому ему предоставлена честь первому форсировать Вислу и пробить брешь в обороне противника. Бодрое настроение комбата передается бойцам и офицерам. Они шутят, острят и, как их командир, уверены в успехе. Глядя на этот спаянный боевой коллектив, тяжелая ноша добровольно взятой на себя ответственности перестает давить на плечи: эти ребята не подведут.

Стрелки часов отсчитывают последние секунды назначенного часа артподготовки. Все замерло в ожидании торжественного момента.

В 8 часов 30 минут тысячи острых языков пламени на плацдарме прорезают предрассветную темень, багровым заревом зажигая небо. Грянул гром пушек, затряслась земля, задрожал воздух. Началось! С наблюдательного пункта дивизии взвились зеленые ракеты — сигнал о начале дивизионного артиллерийского налета. Рядом раздался грохот пушек, заговорили мягким баском минометы, затрещали, захлебываясь от удовольствия, пулеметы.

Гром пушек и трескотня пулеметов — прекрасная музыка для солдатского уха, хотя не всегда она трогает душу. Бывалый солдат умело разбирается в симфонии пушек, несет ли она победу или трубит по-пустому. На этот раз по оживленным, довольным лицам бойцов было ясно — они довольны оркестром «бога войны».

Стоя на берегу реки, мы напряженно следили за разрывами наших снарядов и полетом трассирующих пуль. Я не заметил, как ко мне подбежал телефонист и прокричал в самое ухо:

— Товарищ генерал, вас вызывает срочно к телефону командир корпуса!

Я спустился к землянке и взял трубку.

— Выясните поскорее и доложите, что за пулеметная стрельба на правом берегу Вислы, в районе Самбодзе. Не немцы ли перешли Вислу? — услышал я в трубке встревоженный голос комкора.

Пронзительная стрекотня наших пулеметов прорвалась сквозь гул артиллерийской канонады, достигла плацдарма и вызвала беспокойство командира корпуса.

— Здесь все в порядке. Стрельбу ведут наши пулеметчики по левому берегу Вислы, — ответил я генералу.

— Вы все-таки проверьте, не немецкая ли разведка там.

Разговор был прерван: командира корпуса вызывали к другому аппарату.

Беспокойство М. А. Сиязова было небезосновательным. В штабе корпуса никто не верил в возможность форсирования Вислы, полагая, что оговорка в приказе «если лед позволит» предостережет командование дивизии от рискованного шага. Не случайно поэтому за все время подготовки дивизии к бою никто ни разу в штабе корпуса не поинтересовался, чем занимается дивизия, и не требовал от нас никаких докладов до самой последней минуты. Внимание командования и штаба корпуса было всецело поглощено подготовкой к прорыву 23-й дивизии, а о нашей просто забыли, хотя, откровенно говоря, мы и не старались напоминать о себе.

Вот поэтому пулеметная стрельба на фланге и в тылу корпуса так озадачила М. А. Сиязова, тем более что в период артиллерийской подготовки, и особенно в начале ее, в практике наших войск огонь такой массы пулеметов не применялся. Шум пулеметных очередей был слышен через грохот тысячи стволов артиллерийской стрельбы, потому что пулеметчики просверлили (в полковых мастерских) дыры в пулях: в полете оболочка пули разрушалась, принимала неправильную форму и, вращаясь вокруг своей оси, невыносимо-пронзительно визжала.