Комдив. От Синявинских высот до Эльбы

По одному из достигнутых нами рубежей противник дал сильный заградительный огонь и вынудил части бригады залечь. Вскоре с фронта и на флангах наших батальонов показалась густая масса пехоты. Немцы начали атаковать. В результате длительного неравного боя с превосходящими в несколько раз силами противника наши поредевшие батальоны были окружены. Около суток продолжался бой. Отдельным группам бойцов удалось выйти из окружения. Мы несколько раз всеми имеющимися у нас силами шли на выручку окруженным, но ничего сделать не могли.

В этих боях мы потеряли многих командиров и солдат. Был тяжело ранен начальник политотдела бригады товарищ Трефилов, начальник разведки бригады ст. лейтенант Чернов. Прямым попаданием 250-кг бомбы в цель были разорваны в клочья четыре бойца из отдела «Смерш» вместе с начальником отдела майором Кот.

Всю ночь и утро 7 сентября противник особенно усиленно вел обстрел снарядами и бомбил мой командно-наблюдательный пункт. Были ранены мой ординарец Н. Чепцов, сержант комендантского взвода Гумарев и фельдшер управления бригады Шанина. Противник, видимо, точно засек наш командно-наблюдательный пункт.

Было бы лишним говорить, что настроение у всех у нас в те дни было подавленное. По силе нажима огня и агрессивности было ясно, что инициатива в боевых действиях полностью перешла к противнику. Не встречая сопротивления со стороны нашей авиации и зенитных средств, гитлеровцы в небе хозяйничали как у себя дома. Части, двигающиеся на усиление корпуса, подверглись такой сильной бомбежке, что подразделения трудно было собрать. Многие бойцы после удара авиации разбредались и небольшими группами бродили по нашим тылам в поисках своих частей.

С батальонным комиссаром Б. Луполовером мы собирали беспризорных бойцов и пополняли ими наши подразделения и части. Довольны были все: бойцы тем, что обрели новую «семью», а мы — что пополнились.

Бойцы одного из наших батальонов, вышедшие из окружения, с восхищением и гордостью рассказывали о 20-летней девушке из Сибири Полине Ясинской, которая погибла в боях 5 сентября недалеко от дороги совхоза Торфяник-Келково. Эту замечательную девушку-фельдшера знали многие бойцы и командиры по предшествующим боям под Любанью. Рассказывали, что, когда в батальонах почти не осталось офицеров (одни убиты, другие ранены), некоторые слабые духом солдаты, не выдержав напряжения боя и боясь повторной контратаки свежих сил противника, начали отходить с рубежа, который удерживали батальоны. За отдельными паникерами потянулись другие. Оказывая медпомощь раненым бойцам, Полина увидела, что один за другим бойцы потянулись в тыл. Понимая, чем это может грозить батальону, который и так с неимоверным трудом и потерями удерживал малыми силами натиск противника, она поднялась с земли и, размахивая над головой автоматом, звонко крикнула во весь голос: «Ребята! За мной!» Увидев смело бегущую вперед девушку и услышав ее команду, солдаты, самовольно вышедшие из боя, один за другим побежали за ней к боевой цепи поредевшего батальона. «Бей гадов-фашистов!» — кричала Полина, лежа в цепи и стреляя из автомата в накопившегося для атаки противника. Теперь уже как командир, под градом осколков от разрывов снарядов и мин, она из окопа наблюдала за противником, который готовился к повторной атаке. Перед атакой немцы обрушили на цепь батальона огонь артиллерии. Одним из осколков разорвавшегося поблизости снаряда Полина была убита. Противник перешел в атаку и, обойдя батальон с флангов, замкнул цепь окружения. Так погибла Полина Ясинская, девушка-героиня, гордость 140-й бригады.

7 сентября командир корпуса генерал H. A. Гаген вызвал меня на свой наблюдательный пункт (мой НП уже находился в другом месте — на правом фланге корпуса) для доклада о положении дел на участке бригады. В небольшой землянке командира корпуса находилось человек семь генералов и офицеров корпуса, штабов армии и фронта. Они очень приветливо встретили меня и с большим вниманием прослушали мой доклад о положении дел в бригаде. Обстановка в соединениях корпуса была чрезвычайно сложной, это чувствовалось по всему. После доклада мне предложили поесть и выпить. От еды и от выпивки я отказался. Тогда комиссар корпуса генерал Лопатенко взял пол-литра водки и засунул мне во внутренний карман ватной телогрейки. С водкой в те дни было тяжело, вероятно, подвоз ее на автотранспорте был очень затруднен, поэтому и бригада не всегда получала положенный ей пай.

Вскоре мы услышали грохот артналета и вой сирен пикирующих самолетов. Выйдя из землянки, я по направлению артналета и разрывам авиационных бомб понял, что налет ведется по расположению НП бригады и нашей слабенькой обороны. Очевидно, противник готовился к очередной контратаке.

Доложив о своих опасениях генералу Гагену, мы с ординарцем бросились бежать в направлении нашего КП.

— Подожди, куда же ты под огонь? Надо выяснить… — Генерал Лопатенко схватил меня за рукав куртки. Сверкнув глазами, я с силой одернул руку и устремился прочь.

— Эх! Багратион! — крикнул он мне вдогонку.