Комдив. От Синявинских высот до Эльбы

Командир дивизии, опытный кадровый офицер полковник Т. А. Свиклин, находился в тот момент на наблюдательном пункте дивизии и руководил боем. Маршала Ворошилова на командном пункте встретил начальник штаба дивизии полковник Д. П. Кованов, который несколькими месяцами ранее был переведен в дивизию из 140-й отдельной стрелковой бригады. В самых сложных боевых ситуациях он никогда не терял самообладания, отличался ровным спокойным характером. На этот раз он разволновался, встречая такое высокое начальство, и, обращаясь с докладом к маршалу Ворошилову, назвал его «товарищем генералом».

Ворошилов, как потом рассказывали офицеры, не дослушав доклада Кованова, безнадежно махнул рукой и, обращаясь к своему окружению, проговорил:

— Даже доложить как полагается не умеют.

По тону, каким это было сказано, чувствовалось, что маршал уже заранее настроен неприязненно по отношению к дивизии. Тут же, ни о чем не расспрашивая, он приказал выделить ему проводника, чтобы направиться в один из дерущихся полков. Генералы, прибывшие вместе с ним, принялись отговаривать его, так как затея маршала была действительно опасной. Пройти в один из полков, побыть там и вернуться целым и невредимым было сопряжено с огромным риском. Гитлеровцы вели сосредоточенный, очень плотный огонь артиллерии и минометов по всем подступам к передовой, захватывая им огромную территорию. Лес был весь изломан. Вместе с осколками от снарядов разлеталась в разные стороны щепа деревьев, раня бойцов. На земле не оставалось живого места: всюду зияли воронки от разрывов снарядов и мин. Командир дивизии полковник Свиклин был ранен, но оставался в строю, превозмогая боль в раздробленной кисти руки.

Никого не слушая, маршал Ворошилов решительно направился с проводниками на передовые позиции в 1067-й полк. Смелый и отважный, он был полон искренней уверенности в том, что здесь нужна решительность и что он сумеет изменить обстановку и продвинуть войска вперед более быстрыми темпами. Конечно, никто не предполагал, что в этой обстановке, в разгар напряженных боев, Ворошилову, при всей его личной отваге, удалось бы изменить ситуацию. В этих условиях только массированным огнем артиллерии и бомбардировкой с воздуха можно было подавить врага, ослабить его сопротивление. Личным примером храбрости, в чем, кстати, недостатка не было, ничего сделать было нельзя. Прежде всего надо было подавить артиллерию противника, а у армии для этого не было ни сил, ни средств.

Решение Ворошилова выйти на передовые позиции дивизии волновало как командование дивизии, так и лиц, его сопровождающих. В случае неудачного исхода — не смыть позорного пятна ни с дивизии, ни со свиты маршала. Особенно озабоченным выглядел К. А. Мерецков, который вместе с другими генералами оставался на КП дивизии. Не знаю, о чем он говорил со штабом фронта, но очень скоро в дивизию пришла оттуда телефонограмма, что Верховный Главнокомандующий т. Сталин срочно вызывает к прямому проводу Ворошилова. Тут же из штаба дивизии вдогонку были посланы связные, которые успели перехватить маршала и передать ему о срочном вызове к прямому проводу Верховным Главнокомандующим. Ворошилову пришлось вернуться на командный пункт дивизии, а затем отбыть с генералами в штаб фронта.

В штабе дивизии были рады, что все закончилось благополучно и миновала опасность потерять на боевых полях дивизии легендарного героя Гражданской войны.

До начала мая дивизия занимала оборону на вытянутой «кишке», которая с обеих сторон насквозь простреливалась из пулеметов. Как и под Киришами, по всему переднему краю был построен прочный забор из бревен с амбразурами и ДЗОТами для пулеметов и орудий прямой наводки. Помню, приняв дивизию, я сразу же обошел весь передний край, чтобы познакомиться с командирами и бойцами, а также ознакомиться с обороной на этом участке. Чем дальше я шел, тем уже становилась «кишка», а на самом ее острие оборонялась рота Александра Антоновича Семирадского. Хорда, или прямая, соединяющая две стороны вершины этой «кишки», была не более 150 м. Там был построен ДЗОТ, и там же находился НП командира роты. ДЗОТ был низким, в нем можно было или лежать, или стоять на коленях. Когда я влез туда и представился, Семирадский был очень удивлен, так как здесь, по его словам, из начальства никто ни разу не был. Несмотря на то что рядом с трех сторон находился противник и непрерывно вел обстрел роты и каждую минуту мог отрезать ее от остальных подразделений полка, Семирадский держался спокойно, уверенно и ни словом не обмолвился об опасной ситуации, в которой находились его бойцы.

Я пробыл у него около часа, расспросил, как он организовал оборону на своем участке и какие будут предприняты шаги в случае контратаки противника. Он все очень дельно предусмотрел и продумал. В такой обстановке, где каждую секунду надо быть на чеку, когда буквально сидишь на пороховой бочке, роту нельзя оставлять надолго. Я решил, что ее надо сменить, чтобы дать бойцам отдых после непрерывного нервного напряжения.