Комедии

К о с т я. Кстати, за что его? Без меня было. Я как-то не понял.

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Ай, глупости! Буквально ни за что. Отыгрались на нем, потому что время такое пришло. А чем он виноват? Требовали от него, он и выполнял.

К о с т я. Что требовали?

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Уборку скорее закончить. Он и закончил. Даже на десять дней раньше срока постарался.

К о с т я. Так в чем же дело?

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. В одном колхозе картошка неубранная осталась. Ну, папа ее и велел…

К о с т я. Что?

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Запахать велел трактором. Не переделывать же сводку?

К о с т я. Понятно… (Наигрывая на гитаре, поет.)

Сыграли они свадебку —
Четыре дня подряд,
И гости возвращались, да
Коленками назад.

Г о л о с  Б о ч к о в а. Мать, где бредень? Запрятали черт-те куда! Костя-а! Где грузила для донки? Каша где? Остудить же надо!

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Костя, отец зовет… Встань! Не стыдно тебе валяться?

К о с т я. Я не валяюсь. Я самоуглубляюсь… Древние греки как говорили? Познай самого себя. Вот я и стараюсь познать, кто я такой?

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. И так видно! Из института сбежал!

К о с т я. Тоже мне институт — культпросветработа!

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Все равно вуз считается.

К о с т я. А призвание?

Г о л о с  Б о ч к о в а. Костя-а!

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Костя, отец же…

К о с т я (поднимается).

Родились у них деточки,
Шестнадцать штук подряд.
Такие же зеленые,
Коленками назад…

Индивидуум должен развиваться сам.

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Да куда тебе развиваться-то? Думаешь, гитара твоя тебе кусок хлеба даст?

К о с т я. А что? Если, например, на эстраде…

Ходил по ресторанчикам,
Пил пиво, лимонад.
Домой он возвращался, да
Коленками назад!

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Для эстрады еще голос надо иметь.

К о с т я. Важен не голос, сценическое обаяние.

Г о л о с  Б о ч к о в а. Провалились вы все там, что ли?

Костя успевает отскочить от двери — дверь с треском распахивается, в комнату вбегает  Б о ч к о в. Это среднего роста блондин в парусиновой паре, с изрядным животом, выпирающим из-под пиджака. К потному, красному лбу прилипли мелкие, с рыжинкой кудельки. Небольшие рыжеватые усы топорщатся. Маленькие светло-голубые глаза с белыми ресницами сверкают. В руках у него рыболовная сетка. За ним — Д у н я ш а.

Б о ч к о в (на ходу). Мотню порвали! Кто порвал мотню?

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Ванечка, у тебя давление, зачем так волноваться?

Б о ч к о в. Как — зачем? Куда рыба кидается, когда ходу ей через бредень нет? В мотню! Самое главное место — мотня, а тут… (Просовывает в сетку кулак.) Кому это нужно было?

Д у н я ш а. Куры, поди, Христос с ними, расклевали.

Б о ч к о в. На что курам бредень?

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Это я, Ванечка, виновата, я… Вижу, сетка валяется, взяла да курятник ею затянула. Думала, пока не понадобится…

Б о ч к о в. Не понадобится? А ты знаешь, что государства, даже если они воевать не собираются, все равно держат порох сухим? (Дуняше, грозно.) Ты знаешь, что пожарные в шлемах спят, даже когда пожара и духу не видно? (Косте.) Что наши летчики, хоть мир у нас, днем и ночью наши границы охраняют? Все в жизни случай решает, а тут… Такой случай… Такой случай… Ффу… (Задохнулся, сел.)

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Я зачиню, Ванечка… Сейчас зачиню… (Берет бредень.)

К о с т я. Между прочим, бреднем, кажется, запрещено. Незаконной ловля считается.

Б о ч к о в. Да кто бродить-то будет — соображаешь? Сам запретил, сам разрешил — первая персона в области. (Счастливо смеется, Любови Михайловне.) До сих пор опомниться не могу… Федька Сапожников, а? Федя Сапожников… Федор Тимофеевич, товарищ Сапожников — вершина! И я с ним — вот как с тобой…

Неожиданно весело, почти насмешливо закуковала в часах кукушка: ку-ку, ку-ку, ку-ку.